Вдруг послышался вопрос:

— Каково ваше мнение о том, что здесь было зачитано?

Иса очнулся. Его мнение?

— Все это пустые слова, хочу услышать хотя бы одно доказательство, — раздраженно ответил он.

Звук собственного голоса немного приободрил его. Но тут же он снова безвольно поник и как-то весь съежился, подобно увядшему желтому листу.

Заговорил председательствующий:

— Министр ведь всегда соглашался с вашими кандидатурами на различные посты. Следовательно, вы несете ответственность…

— Это входило в круг моих обязанностей, — перебил его Иса. — А я руководствовался своей совестью.

— Можете ли вы объяснить, например, назначения и увольнения старост деревень иными соображениями, кроме партийных?

Тщетно пытаясь овладеть собой, с дрожью в голосе Иса ответил:

— Допустим, я исходил из партийных соображений. Но разве не на них строилась вся наша жизнь в прошлом?

— Убеждены ли вы в правильности своих действий?

— Да, считаю, что они были правильными.

Один из членов комиссии, небрежно играя паркеровской ручкой, спросил:

— А как насчет подарков, которые вам преподносились?

Иса весь вспыхнул от гнева:

— Я повторяю, что это — сущий вздор, хочу услышать хотя бы одно доказательство.

В ответ ему был зачитан список старост, которые могут выступить как свидетели.

— Это подлая клевета! — воскликнул Иса.

Затем были заслушаны показания нескольких чиновников, с которыми он работал в различные периоды. Ему предъявили несколько подписанных им документов, где шла речь о внеочередном выдвижении на должности, а также об оплате различных сельскохозяйственных работ. Как выяснилось, многие из этих работ нигде и никогда не велись; оплату за них получили явные жулики, пользовавшиеся покровительством некоторых влиятельных деятелей прошлого режима.

Заседание комиссии длилось несколько часов. Иса уже ничего не видел перед собой.

— В таком случае укажите мне хоть одного ответственного чиновника, не заслуживающего увольнения, — нервно проговорил он.

Один из членов комиссии — Иса прежде не встречал его — с жаром стал говорить об обязанностях чиновника перед народом:

— Революция полна решимости очистить государственный аппарат от всего наносного! — воскликнул он. — Уверяю вас, что в будущем не будет ни одного египтянина — ни одного, слышите? — ущемленного в своих правах или обязанного своим благополучием родственным связям и покровительству отдельных лиц.

Иса ничего не ответил. Что-то в глубине души говорило ему — сейчас лучше промолчать. Комиссия продолжала свою работу…

Иса покинул заседание комиссии надломленный и опустошенный. Он шел домой по улицам, заполненным шумной и веселой толпой, ничего не видя и не слыша. Мучительное и тягостное чувство тревоги все сильнее овладевало им.

Дома мать спросила:

— Почему тебе не поговорить о своих делах с двоюродным братом? Ведь он один из этих людей…

Ее слова больно кольнули его…

8

Через несколько дней инспектор по кадрам объявил Исе приказ об увольнении. В приказе, правда, было оговорено, что Иса будет формально числиться состоящим на прежней службе еще в течение двух лет.

Инспектор давно знал Ису. В свое время он составлял иные приказы: после каждого из них Иса оказывался на новой, более высокой ступеньке служебной лестницы, пока наконец не был выдвинут на должность чиновника второго класса.