— И когда же?

— В прошлом месяце…

Откинувшись на спинку стула, Иса уставился в грязный, давно не беленный потолок, на котором зияла большая трещина.

19

В этот теплый июньский вечер друзья вновь после долгого перерыва собрались вместе в кофейне. На веранде дул приятный ветерок.

Беседа шла вяло, то и дело прерываясь. Разговоры о политике уже не удовлетворяли их как прежде. Все они были недовольны своим положением, хотя, например, Аббас занимал ответственный пост в правительстве, а Ибрагим пользовался известностью как адвокат и автор книги о революции.

— Что-то я не пойму, — сказал Иса, обращаясь к Ибрагиму и Аббасу, — ты — крупный писатель, а ты — видный чиновник, чего же вам нужно?

Аббас возразил своим трескучим голосом, поблескивая белками вытаращенных глаз:

— Собственно, мое положение, я бы сказал, весьма благополучно, все это так, но в целом обстановка неустойчивая…

— Видите ли, — поддержал его Ибрагим, — в наше время человек не имеет никакой ценности, сколь бы высокий пост он ни занимал…

Затем, повернувшись к Исе, спросил, похлопывая его по плечу:

— А ты почему ничего не расскажешь о себе? Разве у тебя все по-старому?

— Ты же знаешь, — ответил Иса, — умерла мать, и несколько дней тому назад я повесил на двери ее дома объявление — «продается».

— Ну а как ты жил все это время?

— Какое это имеет значение… Главное, что сердцем я весь в прошлом, хотя разум иногда готов согласиться с происшедшими переменами. Как примирить разум и сердце?

Самир с сочувствием сказал:

— Люди порой переживают большие трудности… Найди работу, женись, а там видно будет…

— Конечно, — согласился с ним Иса, — в конце концов я, наверно, найду работу и женюсь. Но это, наверно, произойдет тогда, когда я окончательно примирюсь с поражением и благополучно выберусь из всей этой истории.

20

Как-то вечером к Исе пришел маклер — высокий мужчина, лет сорока пяти в белой галабии.

— Есть покупатели, хотят посмотреть дом.

Вошли две женщины. Одна из них — старуха лет семидесяти, сухопарая и бледнолицая, с тяжелым взглядом серых глаз и спокойными уверенными манерами. Другая — ее дочь, женщина лет сорока, среднего роста, с пышными формами и флегматичными глазами.

Иса водил их но комнатам, отвечая на вопросы.

После осмотра двора он пригласил женщин в гостиную и предложил традиционную чашечку кофе. Здесь же был и маклер. Его узенькие глазки так и бегали.

— О, участок очень большой, — тараторил он, — здесь можно построить здание, которое будет выходить и на площадь и на улицу. Место на редкость удачное. Простор. Весь этот квартал застраивается новыми домами. Да вы сами видели: пять домов выросли почти одновременно. И цена подходящая…

— Но ведь дом-то очень старый и непригоден для жилья, — тоном знатока сказала та, что помоложе, явно стараясь привлечь к себе внимание хозяина.

— Конечно, — отозвался Иса, — но дело не в этом доме, а в участке. Участок же здесь замечательный и продается по сходной цене. Да вы, госпожа, и сами видели.

— В будущем, — вмешался маклер, — цена участка намного поднимется. Не забывайте, как перспективен этот квартал, сколько здесь живет людей, какой транспорт, какое расположение.

Дочь старухи поинтересовалась размерами участка. Ее гортанный голос звучал немного взволнованно.