— Хорошо. Говори.

— Человеческое общество не является простой суммой индивидуумов. Оно обладает некоторой… э… силой. И определенной свободой воли.

— Достаточной, чтобы создать копию старого грустного еврея?

— Например. И не только его.

Аркадий Львович картинно обернулся.

— Не здесь. К счастью — остальные не здесь.

— А какова цель такого божественного акта?

— Выбор. Человечество несет в себе самые различные тенденции развития. Назовем их векторами. Вектор силы, вектор творчества, вектор власти, вектор гуманизма, вектор развития, вектор знания…

— Последнее, очевидно, ко мне.

— Да.

— А развитие?

— Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии. Джокер в колоде.

Зальцман кивнул.

— Ребенок?

— Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.

— Объясни.

— Мы — Посланцы. Мы не обладаем… почти… возможностями, выходящими за рамки обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться под общество, жить по его законам — неписаным законам. Тот, кто наиболее приспособлен к обществу, наиболее важен и адаптирован, проживет дольше других. Он победит — и тот вектор, который воплощен в нем, станет доминировать на долгое, очень долгое время.

— Ты же знаешь — я умираю.

— Знание умирает. Ты думаешь — выбраны лучшие? Нет, типичные. Автор массового чтива — на роль творца, разочаровавшийся в профессии военный — на роль посланца силы, продажный политик — на роль посланца власти…

— Я не доживу до весны! — почти срываясь на крик, сказал Аркадий Львович. Закашлялся — и острая боль услужливо подтвердила его слова.

— Нам помогут не дожить и до зимы.

— Даже так?

— Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?

Аркадий Львович не ответил.

— Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кроме девушки и мальчика, вероятно.

— Это безумие…

— Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобы все вокруг стало твоим ? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоим представлениям о правильном обществе?

— Дурацкий вопрос.

— Так вот, и все остальные Посланцы хотят того же. Остается решить маленькую проблему — заслуживают ли физического уничтожения представители иной точки зрения?

— Нет, — резко сказал Аркадий Львович.

— Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в стороне мальчишку, который не является никем и ничем. Забудем про девушку, с ее сумбурной религиозностью и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя. Добрый человек. Сторонник великих империй, создающихся любой ценой. Хоть на крови и костях, хоть на ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четко решивший для себя — цель оправдывает средства. И если для светлого будущего надо уничтожить половину человечества — это оправдано.

— Ты называешь его добрым человеком?

— В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останется последним…

— Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?

— В общем — да. Эта троица, кто бы из нее не победил, утопит мир в крови. Во имя каких целей — не так уж и важно. Ответь — они не заслуживают уничтожения? Твое мнение решает многое.

— Апробативная этика.

— Да. Если ты против такого будущего — то вынужден признать этичность их уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик и девушка станут просто неизбежным довеском.