Когда их машина уехала, я взглянула на бабушку: она даже не скрывала радость.

– Сегодня же позвоню папе и сообщу, что мы не будем продавать дом, – решительно сказала я.

Сияющая улыбка бабули тут же померкла. Она явно растерялась.

– Машунь, но как же?..

Я подошла и обняла бабушку за плечи.

– Буду часто к тебе приезжать и помогать по дому. Как ты на это смотришь?

Бабуля растроганно протянула ко мне руки. И я поняла, что это все-таки лучшее решение.

Когда я вышла во двор провожать Йована, ясная луна уже светила ярко, как прожектор.

– Я соскучилась, – тихо призналась я.

– Еще бы, – ответил Йован.

Я толкнула его в плечо, и мы негромко рассмеялись. Йован подался ко мне и поцеловал в губы. Мы целовались несколько минут, и мне снова почему-то казалось это неправильным, хотя и снова крышесносным. Сердце до сих пор было не на месте из-за Лени. Я продолжала периодически получать от него сообщения с признаниями в любви. И даже когда он пропадал из моей жизни, это ничуть не успокаивало. Меня продолжала грызть тревога.

* * *

Мы так долго просидели в библиотеке, что не заметили, как уже стемнело. В окне, за которым была чернота, я рассматривала наше отражение: склонившуюся над книгой Лику и себя – устало развалившуюся за столом.

– Вот, смотри, его можно привлечь по 137-й статье – нарушение неприкосновенности частной жизни, – прочитала подруга.

– Но он ведь пропал, – отозвалась я задумчиво, – уже пару недель не пишет.

В библиотеку мы пришли готовиться к семинарам, но Лика, утомившись, решила переключиться и набрала каких-то журналов. В одном из них ей попалась статья про сталкеров.

Мне не хотелось снова поднимать эту тему. Наоборот, скорее бы обо всем забыть. С глаз долой – из сердца вон. Но когда живешь в страхе и всякий раз вздрагиваешь от каждого звонка, забыться сложно. За последние пару недель все немного устаканилось. Леня перестал доставать навязчивыми сообщениями и звонками. Последний наш разговор и вовсе дался мне нелегко. Леня снова подкараулил меня возле университета. Выглядел он жалко. Молча шел за мной, без конца курил и бросал окурки прямо в реку.

– Я же сказала, что мы не можем быть вместе, – наконец обернулась я.

– Но у меня никого, кроме тебя, нет, понимаешь? – жалостливо проговорил Леня, заглядывая мне в глаза, словно побитый пес. – Я уже отвык быть одиноким. Не хочу так больше…

В такие минуты я жалела его. Я честно пыталась войти в его положение: наследственность, равнодушие в семье… Но он и мою жизнь превращал в ад.

– Тебе нужна помощь, и не моя, – отрезала я, собираясь уйти. Моя рука лежала на прохладном парапете. Леня, стараясь меня удержать, схватил ее. И сказал дрожащим голосом: – Хочешь, я ради тебя прыгну в Неву?

Мне стало по-настоящему страшно.

– Прекрати! – крикнула я. – Как ты мне надоел, Леня! Прекрати, пожалуйста! Ты вымотал меня, понимаешь?

– Но, Маша… – начал Леня.

– Оставь меня наконец в покое! – выкрикнула я, с силой выдергивая руку. Бросилась на противоположную сторону улицы, едва не угодив под машину.

Я о многом не рассказывала друзьям, отчего-то стесняясь. И Йовану не говорила про Леню. С ним мы переписывались каждый день и время от времени встречались после пар: обедали, гуляли, ходили в кино. Но я не могла до конца расслабиться. А теперь Леня пропал на две недели. Если быть точнее, на целых шестнадцать дней. Только я немного успокоилась, как Лика снова взялась за старое…

Закончили мы очень поздно. Вышли из библиотеки и направились в сторону метро.