«А если все ему рассказать?» — мелькнула у меня мысль. А Виктор и Марина? Что будет с ними? При мысли об этом судорога прошла по моему телу.

— Что с вами? — участливо спросил Фокин. — Вы побледнели. Опять голова?

— Да, немного закружилась.

— Это от переутомления. Пройдет. Посидим у водички.

Хорошо, что рыбная ловля требует тишины: мы сидели молча, но от мыслей-то никуда не денешься. Перебирал множество вариантов, выискивая выход из своего невероятно сложного положения.

Допустим, я завтра… Нет, в понедельник, послезавтра, все-таки пойду туда… Пойду и расскажу. Я же ничего пока не сделал страшного. Я просто попал в беду. А что за этим последует? Трудно даже себе представить…

Мне вдруг пришла в голову шальная мысль — вышвырнуть проклятый тюбик «Поморина» и обо всем забыть…

Нет… Они не забудут. Роджерс отыщет меня. То, что он пообещал мне за разоблачение, не простые слова.

Я покосился на Фокина. Даже не представляет, что сидит рядом с врагом.

Враг…

Это слово все чаще и чаще приходит мне на ум. Ведь это так, и никуда не денешься.

С величайшим трудом дождался я вечера. Разумеется, ничего не поймал.

— Ну, вы совсем раскисли, Алексей Иванович. Я уже переживаю, что вытащил вас из дому… — сказал Фокин.

— Ничего… Ничего… — успокоил я.

Обычно после рыбалки я дома засыпал как мертвый. Но теперь лежал, закрыв глаза, и все думал, думал. Издалека донесся приглушенный разговор.

— …Конечно, ты права, дочка, он стал нервным и беспокойным.

— Разве ты не видишь, что он без тазепама не обходится! Что с ним случилось? До последней поездки в Вену он таким не был, — упрямо твердила Марина.

— Может быть, это оттого, что бросил пить?

— Да, вот еще… Как-то я проснулась от его крика, — продолжала Марина. — Отец просил у кого-то прощения, клялся, что не виновен. Вспоминал дядю Зорю. Я испугалась и потом долго не могла заснуть…

— Да мало ли что может присниться, доченька? Иной раз такое увидишь… — Ложись, уже поздно… Завтра поговорим.

— Ох, мама… — вздохнула Марина. — Как вы любите все откладывать на завтра.

С утра я помчался в контору. Я торопил себя, будто бы там дела невероятной важности или горит что-нибудь. Весь день хватался за любую работу… Только бы забыться. Разбитый, усталый, вернулся домой.

— Папа, тебе кто-то звонил, просил передать привет.

С трудом соображаю, о чем говорит Марина. Может, это уже оттуда начали звонить? Прошло три недели, после того как вернулся из Вены. Скоро должен отчитываться.

— Спасибо, — стараясь казаться равнодушным, ответил я.

Мне стало не по себе. Не хватало сейчас звонков. Тем более анонимных.

Сели ужинать. Аппетита никакого.

— Алеша, ты не рассказывал ничего о рыбалке.

— Неудачно на этот раз… Сама, наверное, догадалась по результатам.

— Подарок Фокину понравился?

— Очень…

Скорее бы выйти из-за стола. Потом сошлюсь на головную боль и прогуляюсь на свежем воздухе. Надо побыть одному… Это единственное, что мне сейчас хочется. Не смотреть людям в глаза, не отвечать на их вопросы.

И вот я один. Ноги сами несут меня опять туда же, на Лубянку. Показался подъезд знакомого дома. Большие массивные двери часто открываются.