– Бывали дни полегче и покороче.

– И, судя по всему, ты собираешься его продолжить. Красное мясо?

– И почему все вокруг изъясняются какими-то шифрами?

Рорк улыбнулся и провел кончиком пальца по маленькой ямочке у нее на подбородке.

– Никаких шифров. Тебе не помешает бифштекс с кровью. Да, конечно, есть пиццу за письменным столом было бы проще, а тут нужны ножи и вилки. Считай это наказанием за то, что не позвонила домой и не предупредила.

– Ладно, это по-честному.

– Мы поужинаем наверху, в зимнем саду. – Не слушая никаких возражений, Рорк просто подхватил ее под руку и повел к лифту. – Это поможет тебе прояснить мысли.

Наверное, он был прав. И в мире Рорка это было обычным делом – заказать настоящий ужин со всей сервировкой, пить за ужином вино при свечах, в роскошной обстановке, с зажженным камином и городскими огнями за черным стеклом.

Иногда Ева спрашивала себя, уж не страдает ли она от последствий культурного шока.

– Очень мило, – выдавила она из себя, пытаясь поймать соответствующее настроение.

– Расскажи мне о жертве.

– Жертвах. Это может подождать.

– Ты же не можешь о них не думать. Нам обоим станет легче, если ты расскажешь.

– А разве ты не хочешь поболтать за ужином о политике, о погоде, о последних новостях в мире знаменитостей?

Рорк улыбнулся, откинулся на спинку стула и отсалютовал ей бокалом.

Ева рассказала ему все по порядку, описала оба убийства, время, метод, обстановку.

– Вот я слушала, как они разговаривают друг с другом… И меня это просто садануло. Между ними что-то было. Это было не что-то поверхностное, это уходило глубже, ты меня понимаешь? Гораздо глубже первой влюбленности с ее воркованием и телячьими нежностями.

– У них был потенциал, было будущее… Это не просто убийство одного или даже двух человек. Это уничтожение целой жизни, которую они могли создать вместе.

– Да, наверно, дело в этом. – Ева долго молчала, отвернувшись к окну, за которым мигали огоньки большого города, предлагавшего все самое хорошее и самое плохое. – Меня это бесит.

– Тоже мне новость! Убийцы редко вызывают у тебя иные чувства, кроме злости.

– Ну это само собой. Нет, я хочу сказать, они меня бесят, убитые. О чем они только думали, черт бы их побрал?! – Бессильная досада прозвучала в голосе Евы. – Почему они не пошли в полицию? Они мертвы не только потому, что кто-то захотел, чтобы они были мертвы, но и потому, что они играли в какую-то игру, хотя заведомо не могли в ней выиграть.

– Многие из нас не бегут в полицию по любому поводу.

– Кое-кто даже избегает полиции, – сухо заметила Ева. – Она врезала новый замок всего за два дня до убийства. Значит, чего-то все-таки опасалась. Взяла с собой в спальню нож: если я правильно оценила обстановку на месте, она принесла его специально. Значит, была напугана. Но… – Ева яростно вонзила вилку в бифштекс. – В то же время она ни слова не сказала своей беззащитной сестре, хотя та собиралась приехать переночевать у нее. Могла бы, по крайней мере, жениха позвать на эту ночь, но нет, и этого она не сделала!

«И ты из-за них переживаешь, – подумал Рорк, – потому что убийство можно было предотвратить, если бы она вовремя обратилась к кому-то вроде тебя».

– У нее было чувство независимости и подспудная убежденность, что она сумеет справиться с ситуацией.

Ева покачала головой.

– Нет, тут другое. Типичное заблуждение: «Это не может случиться со мной».