— А вас эти темы не интересовали?

— Видите ли, жанры, стили, темы — все это хорошо, когда сидишь в баре, потягиваешь через соломинку какую-нибудь бурду, слушаешь завывания очередной супердивы… Тогда можно порассуждать, благо эти рассуждения ни к чему не обязывают. А здесь все это само собой разумеется. Понимаете? В редакции надо давать продукцию. Ты разбираешься в этой мудрости? Очень хорошо. Вот бумага, вот стол — валяй. Через два часа сдаем в набор. И весь разговор.

— И что же, он ответил на письма читателей?

— Еще как! — Клара рассмеялась. — Понимаете, человек он неподготовленный, представления о работе в газете куцые, а еще прибавьте сюда ослиное упрямство и уверенность в необыкновенных своих способностях. Вот вам и Фетисов. Он набросился на эти письма, как набрасываются на ручей в пустыне — жадно, с азартом и нетерпением. Через неделю принес кипу готовых ответов, написанных по всем законам жанра. О! Это были ответы! Мы давали их читать ребятам из других редакций — они их переписывали на память!

— Что же их потешало?

— Представляете, читатель спрашивает, есть ли в городе радиотехникум или радиоучилище, а если есть — дайте, пожалуйста, адрес. Что должен сделать Фетисов? Фетисов должен открыть телефонную книгу, списать адрес, поблагодарить читателя за внимание к газете и пожелать ему удачи. Все. А Фетисов на трех страницах учит парня жить, предостерегает от ошибочного выбора пути, делится какими-то своими воспоминаниями и в конце концов забывает, зачем он начал писать ответ.

— Да, это ужасно, — согласился Демин. — Как же вы поступили с его ответами?

— Я уже сказала, — девушка пожала плечами. — А на письма ответили сами. Понимаете, своей готовностью бежать и выполнять любую просьбу он ставил нас в неудобное положение. После опубликования басни Фетисов пришел на следующий день с шампанским, цветами и конфетами! Его гонорара не хватило бы и на десятую часть этих подарков.

— Как же поступили с его гостинцами?

— Оценили по достоинству! Шампанское выпили за творческие успехи Фетисова, конфеты съели, а цветы выбросили в корзину. Не сразу, правда, через неделю, когда они завяли.

— Последнее время он у вас не появлялся?

— И слава богу! Графоманов и без него хватает! — Клара вынула из пачки сигаретку, захватив ее длинными перламутровыми ноготками, и закурила, щелкнув зажигалкой.

— Я смотрю, вы любите это словечко? — спросил Демин, поднимаясь.

— А вы любите слово «преступник»?

— Нам некуда от него деваться.

— И нам тоже. Графоман — это наш родной, незабвенный преступник.

— Вы очень красивая девушка, Клара, — сказал Демин на прощание.

— Я знаю, — ответила она. — Но мне редко говорят об этом столь прямо.

— Может быть, мне еще представится такая возможность, — вежливо поклонился Демин.

— Будем надеяться, — улыбнулась Клара.

На каблуках она немного ниже меня, подумал Демин, спускаясь по лестнице. Почти до бровей… Красивая девушка. Но отчего бы ей не спросить у меня — почему я, собственно, расспрашиваю об этом Фетисове?

В школе Демину не повезло — учительница трудового воспитания Наталья Анатольевна Фетисова уже закончила занятия и ушла домой. Ну что ж, подумал Демин, домой так домой. Может быть, это и к лучшему. И он, не медля, направился по домашнему адресу Фетисовых.

Дом ему не понравился. Пятиэтажное блочное сооружение грязно-серого цвета с ржавыми потеками на балконах стояло посреди вытоптанного двора.