«Ну, Фетисов, за что же вас все-таки убили?»

«А за что убивают?» — Демин почти услышал этот вопрос, произнесенный тихо, но внятно.

«Вот так, Фетисов, как убили вас, убивают нечасто… Что же могло быть общего у вас с этим таинственным Николаем?»

«Это уже не имеет значения… Мне сейчас все равно».

«Согласен. Но это далеко не безразлично вашей жене, друзьям, знакомым… Да и человечеству, в конце концов, не все равно!»

«Человечество прекрасно без меня обойдется».

«Нисколько в этом не сомневаюсь, — Демин опять послал камешек вперед, заприметил, где он остановился, и, чуть изменив направление, размеренно зашагал к нему. Осторожно скосив глаза в сторону, он увидел — а почему бы и нет? — увидел шагающие рядом с ним размокшие туфли, оставляющие на асфальте влажные отпечатки, увидел мокрые полы плаща, с которого стекала вода. — А скажите мне, Фетисов, не кажется ли вам странным поведение Сухова?»

«Сухов мог меня спасти».

«Конечно, не дай он Николаю лодку, откажись помогать ему, вполне возможно, что через час-другой вы пришли бы в себя и преспокойно отправились домой».

Облокотившись о массивную гранитную глыбу набережной, Демин рассматривал тающие в осенней дымке очертания противоположного берега. Да, у Сухова просматривается второе дно.

Демин покосился чуть в сторону, как если бы рядом с ним пристроился Сухов, по своему обыкновению втянув голову в плечи, будто в ожидании удара…

«Почему вы темните, Сухов? То вы ушли от Николая, то выясняется, что вы от него сбежали… Дело не просто в том, каким способом вы от него избавились. Ушли или сбежали — в этом суть ваших взаимоотношений… Почему вы поехали с Николаем на станцию? Зачем?»

«Не знаю… Может быть, он хотел, чтобы я помог ему в чем-нибудь…»

«Темните, Сухов. Перед тем как оказаться на той станции, вы долго толклись на большом, многолюдном вокзале, стояли в очереди за билетами, ждали поезда… Неужели у вас не было возможности нырнуть в толпу? К нам-то вы явились, лишь убедившись, что Николай уехал из Москвы. О чем это говорит?»

«Вы можете толковать мои поступки как угодно», — кажется, с обидой проговорил Сухов.

«Нет, Сухов, я не своевольничаю. Вот вам четкий вопрос: почему вы не пришли с повинной, когда Николай был в городе? Вы пришли, лишь когда он уехал, и все свалили на него. Вывод может быть такой: вы, Сухов, не хотите, чтобы мы задержали Николая. Вы нам много чего рассказали, но при этом не обронили ни словечка, которое могло бы навести на след Николая».

«Понимаю, вам нужен виновник. Николая вы поймать не можете и готовы все свалить на меня».

«Не кривляйтесь, Сухов. Скажите, зачем вы ходили на берег перед тем, как явиться с повинной? Что вы там искали? Камень? Нет. Ведь вы не знали о его существовании, преступление произошло без вас — если принять вашу версию. В таком случае зачем вы бросили его в воду?»

«Я уже говорил — сделал это бессознательно… Мне казалось, что будет легче… психологически легче, если я уберу с глаз этот камень».

«Откуда вам было знать, что это и есть орудие преступления?.. Хорошо, так и запишем — психологический срыв. Но такое объяснение можно было бы принять, если бы камень был свидетелем вашего падения, позора, понимаете? Но камень вас ни в чем не уличал, наоборот, он подтверждал то, что Николая вы увидели лишь на тропинке у дома, что все произошло без вас…»

«Если бы я обо всем так подробно подумал, то обязательно сохранил бы камень, даже принес бы вам его в пакете», — Демин почти услышал, как хихикнул Сухов.