Шепот превратился в угрожающее рычание. Тварь поднырнула под второй удар и прыгнула на сторожа, неожиданно вцепившись когтистыми задними лапами в его пояс. Под ее весом сторож упал на пол и закричал: тварь раскроила ему пол-лица и воткнула когти передних лап под ключицы. От такого усилия лопнула хрупкая кожа на одном из ее жилистых бицепсов. Раздался хруст костей — мумия впилась зубами в запястье сторожа, оторвала кисть и отбросила ее в сторону. Кисть и выпавшая из нее дубинка ударились об стену. Кровь потоком залила пол, мумия насела на человека сверху и запустила когти в мягкую плоть под ребрами. Сторож слабо отбивался кровоточащим обрубком руки, раскрыв рот в немом крике. Его губы округлились в безмолвное «О», когда тварь проломила зияющую дыру в его ребрах. Ребра и грудина хрустнули, словно сломанные ветки, и мумия вырвала из груди сердце.

— Йоллотль, эцтли, — проскрипела тварь, подняв сердце над головой. В лунном свете, лившемся через величественные окна, был виден пар, поднимающийся от вырванного сердца.

Оно дважды сжалось, заливая кровью лицо сторожа, и тварь снова заговорила: — Омпа онквизан тлатликпак.

Арчи с удивлением осознал, что понял ее слова: «Сердце, кровь; мир выливается».

Тварь лизнула раздвоенным языком трепещущее сердце и проглотила его целиком. Потом вздрогнула, и из-под накидки показался пятнистый хвост. Пучки меха на морде и лапах стали гуще и заблестели. Она повернулась к Арчи и дважды высунула язык.

Арчи пошарил позади себя. Его рука наткнулась на кухонный нож Хелен, и это прикосновение придало ему безрассудное спокойствие. Чудовище в накидке из перьев внимательно уставилось на него, и под властью этого тяжелого взгляда из-под полуопущенных век Арчи был не в силах отвернуться, словно загипнотизированный удавом кролик. Он не обращал внимания на разодранную грудь и тонкую струйку крови, стекающей по животу и вниз по бедру.

«Она меня запоминает, — подумал Арчи. Мумия с бровями из перышек моргнула и перевела взгляд на нож. — Она меня знает. И узнает».

— Господи Боже и святые угодники!

Ройс и приземистый карлик Чарли стояли на лестничной площадке. Между ними, словно рыбацкая сеть, протянулись сплетенные стебли кукурузы. Ройс смотрел вытаращенными глазами, а Чарли тоненько повизгивал. Тварь обернулась к двум Дохлым Кроликам, и Арчи понял, что снова обрел способность двигаться. Он торопливо отбежал назад, подальше от оборотня, или чем там было это чудовище. Оно выпрямилось, и стало видно, насколько оно исхудало: обнаженные сухожилия и кости проглядывали там, где отвалилась иссохшая кожа.

В неподвижном воздухе перья в накидке чудовища подергивались, и Арчи почувствовал, как что-то трепещет в его левой руке. Оказывается, он сжимал в ладони золотой медальон размером с одноцентовую монетку с привязанным к нему пучком из трех перьев. Поверхность медальона покрывал какой-то узор, который Арчи не мог разглядеть в полумраке.

В напряженной тишине раздалось негромкое потрескивание, и Арчи увидел, что кукуруза, которую держали Кролики, начала прорастать. Тонкие белые корешки потянулись из пыльных стеблей, листья налились соком и разгладились. Початки потолстели, свободно свисая с перевитых стеблей и на глазах поспевая. Карлик отдернул руку, уже обвитую ожившими листьями. Они обхватили его кисти, не давая уронить веревку, и поползли вверх по плечам. Ройс тоже оказался весь обвит, стебли примотали его ноги к перилам лестницы.

На улице перед музеем послышались вопли. Похоже, с Кроликами, стоявшими у парадного входа, приключилось то же самое.