– Она пишет, что мы видим начало тяжелых времен. О, вот это интересно: «У меня тут есть знакомые, которые по долгу службы знают многое из того, что никогда не попадает в газеты. Люди не желают этому верить, но международный терроризм действительно существует; он охватил уже весь мир, от Японии до Кубы. Деньги поступают из Европы, от нескольких богатых людей, но их практически невозможно обнаружить. И за бунтом студентов в Париже, и за отправкой огромной партии оружия в Бейрут, которую израильтянам удалось перехватить, стоят, как оказывается, одни и те же лица. Это они посылают из всех уголков Европы тысячи студентов на Кубу обучаться там вместе с палестинцами методам ведения партизанской войны. И самое ужасное заключается в том, что большинство этих ребят обычные идеалисты, подобные тем, кто выступает у вас против войны во Вьетнаме. Они не понимают, что их просто используют, манипулируя ими сверху. Лучше бы они ехали сюда, в Израиль, или в любое другое место, и работали, принося тем самым хоть какую-нибудь пользу. Прости, что не удержалась и дала волю своему гневу. Но сейчас, когда я пишу эти строки, у меня такое чувство, будто я снова в своей квартирке после рабочего дня и рассказываю тебе все, что на душе, а ты терпеливо меня слушаешь…»

Он не дочитал: «… со своей всегдашней удивительно мудрой улыбкой – о, когда, когда же ты приедешь ко мне?!»

– Все это так похоже на Ильзу, ты не находишь? – произнес он вслух.

– Ты не собираешься к ней поехать? Думаю, тебе давно пора это сделать.

– Я жду, когда она сама ко мне приедет.

– Она не приедет. Уж если Ильза что-нибудь решила, никому не удастся ее переубедить.

– Не могу я снова проходить через все это, – сказал Пол, произнеся слово «это» таким образом, что его можно было понять двояко: и что он не хотел переживать еще одно расставание с Ильзой, и что он не собирался говорить об этом сейчас.

Пол сложил письмо, заплатил по счету и убрал карточку «Америкэн Экспресс» снова в бумажник.

– Ну ладно. – Он поднялся. – Я, пожалуй, пойду. Слава Богу, что сейчас в машинах есть кондиционеры. Я еду в Гринвич, к своей старой клиентке. Ей уже за девяносто, и хотя ум у нее еще совершенно ясный, я не мог просить ее приехать в город в такую жару.

Лия не пошевелилась, и Пол, бросив на нее быстрый взгляд, снова сел.

– Ты хочешь мне что-то сказать? Я не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. Весь ланч я сидела здесь, мысленно дискутируя сама с собой, сказать тебе об этом или нет.

– Лучше скажи. Ты, случаем, не заболела?

– Нет, со мной все в порядке. Помнишь человека по имени Джордан? Он был еще у Мег на Рождество пару лет назад? Красивый такой, смуглый мужчина и, судя по всему, невероятно богатый. Ты еще какое-то время разговаривал о чем-то с ним тогда.

– Виктор Джордан, – моментально произнес Пол. – Мы так и не поняли в тот вечер, что у него может быть общего с Тимоти Пауэрсом.

– Ах, да, ты ведь никогда не забываешь имен.

Иногда, что было только естественно, он их не помнил, но фамилия Джордан застряла у него в голове из-за поразившей его тогда дружбы этого человека с Тимоти Пауэрсом.

– И что же ты хочешь мне о нем рассказать? Помнится, он был одним из твоих лучших покупателей. Ты что-то говорила мне тогда о его женщинах. Похоже их у него целый гарем.

Лия, выглядевшая явно расстроенной, опустила глаза.

– Был клиентом. Вряд ли он теперь когда-нибудь вернется. Мы с ним поругались.

– В самом деле? Из-за чего?

– Из-за… из-за Айрис.