Хватит, подумал и. Перебор. Я обратился к моему единственному надежному оружию — пронзительному свисту. Мы с Томом договорились в кустах, что свист означает: «Быстрей ко мне!»

А что, если он не появится на свист?

Я свистнул еще раз, громче. Раздался оглушительный грохот, рев Тома, отдавшего команду собакам, и три рычащих добермана-пинчера вихрем вылетели из распахнутой кухонной двери в замкнутое пространство дворика.

В руках Том держал автомобильный насос. Оспрей попятился от него со своим бесполезным теперь куском шланга. Воскресные радости не обернулись для него одним сплошным удовольствием.

Роза, выбранная доберманами в жертвы, поджала хвост и позорно бежала с поля боя, захлопнув за собой калитку.

Джина только раз завизжала на Тома: он просто подавил ее ужасающе могучей фигурой, сведя протесты на нет. Она промолчала, даже выяснив, что он ворвался в дом, сломав запор на парадной двери. Не пыталась она и остановить сына, когда тот пробежал мимо нее со двора к парадному. Он окликнул меня — я еще не успел сойти с крыльца.

Том и его доберманы уже спустились на тротуар и направлялись к машине. Услышав голос Виктора, я остановился и подождал юношу. Скажет или нет? Стоил того шланг с наконечником или нет? Время воздаяния.

— Джерард… — у него прерывался голос, но не от бега, а от сцены во дворике. — Мне так противно. Если хотите знать, так доктор Форс живет в Линтоне. На Валли-оф-Рокс-роуд.

— Спасибо, — сказал я.

Виктор с несчастным видом смотрел, как я стираю с лица кровь позаимствованными на кухне его матушки бумажными салфетками.

— Помни, можно всегда связаться по электронной почте, — заметил я.

— Как только вы после всего этого со мной разговариваете!

Я широко улыбнулся:

— У меня пока еще все зубы целы.

— Берегитесь Розы, — предупредил он. — Она никогда не сдается.

— Попробуй устроить, чтобы тебя отправили жить к деду, — посоветовал я. — Там безопаснее.

Он немного взбодрился. На прощание я потрепал его по плечу и пошел по Лорна-террас туда, где меня ждал Том Филлин.

— Долго же вы собирались свистнуть, — заметил он, глянув на мое разбитое лицо.

— М-да, — улыбнулся я. — Свалял дурака.

— Так вы нарочно тянули! — воскликнул он. — Позволили этой стерве себя разукрасить.

— В общем и целом, — заметил я, — за что платишь, то и получаешь.

В понедельник врач стянул мои самые глубокие порезы полосками лейкопластыря.

— Снова наступил на те же грабли в черной маске? — высказала догадку констебль Додд, ужаснувшись моему виду.

— Роза плевать хотела на маску, — ответил я, не отрываясь от готовки. — Любишь чеснок?

— Не очень. Что собираешься делать с Розой Пейн?

Я уклонился от прямого ответа, сказав:

— Завтра отправлюсь в Линтон. Не хотелось бы, чтобы она об этом узнала. Тот мудр, кто знает своих врагов, а я знаю нашу Розу.

— Но Роза Пейн — это один человек, ты же говорил, что черных масок было четыре.

Я согласно кивнул.

— Букмекер Норман Оспрей был вторым номером, а Эдди Пейн, слуга при жокеях и отец Розы, — третьим, и он об этом сожалеет. Вся троица знает, что я их узнал. Последний, четвертый, тогда мне показался знакомым, но я, должно быть, ошибся.