— Вы знали, — гнул я свое, — что Ллойд Бакстер, которого вы бросили беспомощным во время эпилептического припадка в моей мастерской, владелец Таллахасси, жеребца, убившего Миртипа Стьюкли?

Он прибавил шагу, но я не отставал.

— Вы знали, что Ллойд Бакстер, несмотря на приступ, смог описать вашу внешность, в том числе и носки?

— Прекратите.

— И вы, конечно, знаете, что Норман Оспрей, Роза и Джина на редкость жестокие люди.

— Нет, — сказал он громким голосом и закашлялся.

— А мои деньги, что вы уперли вместе с пленкой…

Адам Форс внезапно остановился, и в тишине я отчетливо услышал, что в груди у него хрипит и сипит при каждом вздохе. Из кармана халата он достал ингалятор — такими, я часто видел, пользуются астматики. Доктор пустил себе в горло две долгих струи, при этом глубоко дышал и смотрел на меня с полнейшей неприязнью.

Мне хотелось сказать: «Извините», но по его милости мне досталось от черных масок в Бродвее и от куска шланга на заднем дворе тонтонского дома. Поэтому я позволил ему вернуться, хрипя и вдыхая из ингалятора, в приемный покой. Проследив, чтобы доктор Форс устроился в удобном кресле, я отправился искать, чьим заботам его поручить.

Я услышал позади его сиплый голос — он приказывал мне вернуться, но к этому времени я уже достиг середины одного из коридоров, не встретив по пути ни единой живой души — ни медсестры, ни пациента, ни врача, ни уборщицы, ни санитарки с тележкой. В палатах по обе стороны коридора находились кровати, столики-подносы, кресла, однако людей не было.

Но ведь где-то кто-нибудь должен же отыскаться, подумал я. За закрытыми дверями в конце коридора я обнаружил настоящий суетливый улей: два с лишним десятка пожилых мужчин и женщин в толстых белых махровых халатах с удовольствием участвовали в комплексном физическом обследовании. Каждая лаборатория занятно объявляла о себе большими детсадовскими буквами: «ЗДЕСЬ ИЗМЕРЯТ ВАШЕ КРОВЯНОЕ ДАВЛЕНИЕ» или «КАК У НАС СЕГОДНЯ С ХОЛЕСТЕРИНОМ?». Результаты аккуратно заносились на пришпиленные к доскам листки. Преобладала жизнерадостная атмосфера.

Мое появление привлекло внимание нянечки, которая задергивала занавески вокруг кабинки с незамысловатым названием: «УРОЛОГИЯ». На мое известие о том, что милейший доктор Форс, возможно, готов испустить дух, она отреагировала простым «ой!».

— У него часто бывают приступы, когда к нему приезжают, — поделилась она со мной. — Вот вы уедете, а он, так я думаю, приляжет и поспит.

Но в намерения милейшего доктора Форса ничего подобного не входило. Испуская пары раздражения, он с хрипом подобрался ко мне и указал на дверь с надписью: «ВЫХОД». Я объяснил, что мною двигало исключительно желание помочь его астме, на что он сердито возразил, что помощи не требуется. Он подошел ко мне со шприцем на металлическом лотке, и я заметил, что шприц почти доверху наполнен какой-то жидкостью. Доктор ткнул иглой в мою сторону, и на сей раз я ушел, поблагодарив его за внимание.

Во дворе лечебницы мой водитель Джим в ожидании нервно расхаживал у своего «лендровера». Он распахнул передо мной дверцу и объяснил, что волновался за меня. Я поблагодарил его от всей души.

С «Приютом Феникса» что-то было явно не так, но что именно — этого мне не удавалось точно определить. Меня чуточку просветило прибытие большого автобуса, который аккуратно въехал в ворота и мягко остановился. На его лиловых боках было выведено черно-белыми буквами: «СКАЗОЧНЫЕ ПОЕЗДКИ ВДОЛЬ ЭЙВОНА». Ниже указывались название агентства и адрес в Бристоле.

Джим согласился поездить по Линтону, чтобы полюбоваться им как обычный приезжий.