– Великолепно! – произнес он. – Блистательно! Вы просто гений.

Доктор фон Блименстейн жеманно улыбнулась.

– Ну, в принципе это не мое изобретение, – скромно сказала она, – но, пожалуй, можно сказать, что я применила идею к условиям Южной Африки.

– Это настоящий прорыв, – настаивал Веркрамп. – Можно даже сказать, наиважнейший прорыв.

– Приятно сознавать, что это так, – промурлыкала врачиха.

– Я хочу произнести тост, – сказал Веркрамп, поднимая бокал. – За ваши успехи!

Доктор фон Блименстейн тоже подняла бокал.

– И за твой успех, дорогой. За наши успехи!

Они выпили. Веркрамп почувствовал, что впервые в жизни он по‑настоящему счастлив. Он ужинает в изысканном отеле с красивой женщиной, сотрудничество с которой поможет ему войти в историю. Белых руководителей Южной Африки уже больше не будет преследовать кошмар, что вся страна может со временем превратиться в страну одних только цветных. Заручившись поддержкой и сотрудничеством доктора фон Блименстейн, Веркрамп организует по всей республике специальные клиники, где белых извращенцев будут излечивать электрошоком от их болезненной тяги к сношениям с черными женщинами. Он наклонился через стол к тому месту, где была видна полуобнаженная грудь докторши, и взял ее за руку.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Я тебя тоже люблю, – проворковала в ответ докторша, поедая его хищным взглядом. Веркрамп нервозно огляделся по сторонам, но убедился, что никто из находившихся в ресторане на них не смотрит.

– По‑хорошему люблю, конечно, – добавил он после некоторой паузы.

Доктор фон Блименстейн улыбнулась.

– Любовь не бывает хорошей, дорогой, – сказала она. – Любовь всегда бывает только темной, страстной, насильственной и жестокой.

– Да?.. Вот как? – удивился Веркрамп, который никогда прежде не думал о любви под таким углом. – Я хотел сказать, что любовь – это что‑то чистое. Моя любовь.

Огонь, горевший до этого в глазах доктора фон Блименстейн, как будто замигал и потух.

– Любовь – это желание, – ответила она. Ее плотно обтянутая нейлоном грудь практически лежала на столе, и от этой груди исходила какая‑то неясная, но реально ощутимая угроза, начинавшая уже беспокоить Веркрампа. Он подтянул под столом свои тощие ноги и задумался, о чем же говорить дальше.

– Я хочу тебя, – сказала докторша, подкрепив свои слова тем, что вонзила свои малиновые ногти в ладонь Веркрампа. – Я очень тебя хочу! – Лейтенант Веркрамп непроизвольно вздрогнул. Под столом мощные колени доктора фон Блименстейн крепко зажали его ногу. – Я хочу тебя, – снова повторила она.

Веркрамп, уже начинавший чувствовать себя так, как будто он оказался за одним столом с извергающимся вулканом, машинально ответил:

– Может быть, мы пойдем? – и только потом сообразил, как истолкует врачиха это его внезапное желание покинуть ресторан с его относительной безопасностью.

Когда они шли к машине, доктор фон Блименстейн взяла Веркрампа под руку и сильно притянула его к себе. Лейтенант открыл машину, подержал дверь, и докторша с легким свистом нейлона села. Веркрамп, у которого прежнее ощущение своей социальной неполноценности сменилось теперь чувством неполноценности сексуальной – так подействовала на него откровенность высказанных врачихой желаний, – неохотно уселся рядом с ней.

– Вы не поняли, – сказал он, запуская мотор, – я не хочу делать ничего такого, что могло бы испортить этот прекрасный вечер.

Рука доктора фон Блименстейн легла в темноте ему на колено и крепко сжала его.