По правде говоря, кроме этой сказки, мне на ум не пришло ни одного примера, подтверждающего счастливую участь сентиментальных. Напротив, мне казалось, что в последнее время они становятся любимой добычей извращенцев и властолюбцев.

Как бы то ни было, я услышала, что говорю «да, почему бы нет, с удовольствием» – что-то в этом роде. Мы договорились встретиться в следующую пятницу в кафе, которое знает Л. Во время разговора она несколько раз спросила меня, все ли в порядке, как будто туда, где она находилась, ей передалось мое беспокойство.

Позже, когда мне захотелось узнать, откуда у нее мой телефон, Л. ответила, что у нее достаточно «связей», чтобы раздобыть мобильник кого угодно.

Против имени Л. я записала номер телефона и адрес кафе. Тогда и совсем недолгое время спустя я еще могла держать ручку, и жизнь моя в течение последних пятнадцати лет помещалась в черном ежедневнике Quo Vadis одной и той же модели, который я обновляла каждую осень. При помощи его страниц я пытаюсь представить состояние духа, в котором я пребывала, когда снова увидела Л., восстановить контекст. В течение той недели я, судя по записям, участвовала во встрече в парижском книжном магазине, общалась в отеле «Лютеция» с ученой дамой из Национального центра научных исследований, пишущей исследование о распространении путем средств массовой информации творчества писателей, ходила в дом двенадцать по улице Эдуар-Локруа (адрес выделен зеленым фломастером, без всякого уточнения), провела какое-то время в ресторане «Пашидерм» с Сержем, которого вижу пару раз в год, чтобы подбить итог нашим делам и нашим жизням (в тот день речь шла о поисках идеального стула, Серж уморительно поведал мне о своих недолговечных пристрастиях к тому или иному седалищу и множестве отвергнутых стульев, сваленных грудой у него на лестничной площадке). Добавим к этому еще десяток встреч, о которых у меня сохранились только смутные воспоминания. Могу сделать вывод, что период был насыщенный, я была напряжена, как бывает, когда жизнь перегоняет меня, скачет быстрее, чем я. Впрочем, стоит заметить, что я начала заниматься английским с Симоном. Кстати, мы встретились с Л. в Экспресс-баре как раз после урока с ним.

Л. улыбнулась, приняв правила игры.

Прежде всего, она сообщила мне, что пишет за других. Это ее профессия. Она описывала их признания, состояние души, их исключительные жизни, о которых только и надо было, что рассказать, реже их путь без шероховатостей, который следовало превратить в эпопею. Прежде она была журналисткой, но несколько лет назад превратила процесс литературной обработки в свою профессию. Л. была очень востребована издателями и даже позволяла себе отказываться от некоторых предложений. Со временем она постепенно стала специализироваться на женских автобиографиях; актрисы, певицы, дамы-политики рвали ее на части. Л. рассказала, как работает этот рынок: три или четыре литобработчика захватили самые жирные куски. Чаще всего она конкурирует с двумя известными авторами, которые, помимо собственной работы, пишут «под кого-то», «литературными неграми», уточнила она.