По вечерам многие брали сделанные из спиралитовых трубок удочки и высыпали к прибою на обильную рыбалку. Среди рыб было немало ядовитых, но после обработки детоксикантами большинство годилось для приготовления вкусных блюд.

Кое‑кто из рабочих больницы занялся пивоварением, используя для ферментации планктонно‑углеводный циклер.

После вечерней рыбалки на берегу устраивали пикники, разжигали костры, по рукам шли кружки с домашним пивом. Такая жизнь нравилась Флекеру куда больше, чем в лагерях на материке.

Когда после поражения Халифи «Основатель» стал пустеть, лагеря превратились в страшно перенаселенные поселки. Новые дома возводились быстро, но очень тормозила работу нехватка тяжелого оборудования, украденного Халифи. Они взяли и почти все лабораторное оборудование, припасы, аккумуляторы, компьютеры – все вообще.

И все же колонисты мужественно сносили перенаселение и лишения. Вскоре будет сведен еще лес, и встанут новые купола. Большая часть прибрежного района была намечена под расчистку и ландшафтную архитектуру – как парк.

А Рэндольф Флекер был рад просто оставаться в живых, В больнице он иногда виделся с Им Сон, которая мало изменилась со времени работы в четырнадцатом отделении корчевщиков. Она тоже, казалось, начисто забыла о том, что она эколог.

– Если посмотреть туда в бинокль, – сказала она как‑то Флекеру при очередной встрече, – то видны вершина Проминенса‑46 и скалы возле Лагеря‑2. – И голос ее прозвучал неожиданно экспрессивно. – Я теперь туда больше не смотрю. И глаза ее были как два темных спокойных озера. Флекер кивнул. Ему было понятно. Чаще всего он заканчивал свою смену в психиатрическом отделении в северном крыле больницы.

Здесь под присмотром доктора Катрин Виллон находилось около десятка людей с серьезными психическими отклонениями. Среди них был Стрэнг, впавший в кататонию после своей победы.

– Раздвоение личности, – поставила диагноз доктор Виллон.

Флекер всегда спрашивал одно и то же:

– Как он?

– Настолько хорошо, насколько можно ожидать. Есть некоторое улучшение, но основное ощущение нереальности по‑прежнему осталось – те же два голоса, то же отсутствие контроля.

Из‑за этого он присел у кровати Стрэнга, не раньше чем тот повернулся к нему, и произнес:

– Тебя долго не было.

Флекер улыбнулся, не зная, что ответить. Это было необычно.

– Я принял решение, – сказал Стрэнг.

– Да, и о чем оно?

– Пора строить лодку. Рыбу лучше ловить с лодки, – уверенно сказал Стрэнг и показал за окно, туда, где забрасывали удочки в прибой рыбаки.

– «Боевым Сойкам» нужны лодки. Неожиданно в воздухе зарокотало, и белый маршрутный вертолет, связывающий остров с Лагерем‑2, пролетел над больницей к посадочной площадке.

– И зависеть от вертолетов будем меньше.

– Лодки, – вздохнул Флекер. – Да, хорошо бы. Только как?

– Перенастроим бетоноварку на несколько делений вверх и испечем секции лодки из бетонита марки семь. Лодка будет относительно легкой, но прочной и уж точно водостойкой. И лучше всего будет сваривать секции керамазом.

– Лодка, – повторил Флекер. Почему никто раньше не подумал?

– Не просто лодка, а настоящий Тигровый Кот Гамильтон, вот что! – сказал счастливый Стрэнг. И то же самое сказала доктор Виллон:

– Лодка! – Она широко улыбнулась. – Идея звучит отлично. А удастся получить время на бетоноварке?

– Не знаю. Поговорю с Гувек, она там работает, – Это как раз такой проект, какой ему нужен, который заставит его ум работать, вытащит из этого бесплодного самопережевывания.