Навстречу Фелиции устремился низенький, круглолицый господин в национальном греческом костюме. Помощник хозяина расцеловал мормоликаю в обе щеки, крепко пожал руку Атуму и принялся шумно радоваться их появлению. Леди отвечала ему не менее дружелюбно, интересовалась новостями, позволила взять себя под руку и увлечь вверх по лестнице.

    Основатель шагал следом за ней, думая, получили даханавар подобную либеральность к смертным от него или приобрели самостоятельно с течением времени. И пока еще не знал, как к ней относиться.

    Их проводили в небольшой отдельный кабинет, где был воссоздан маленький уголок Эллады. Светлый, просторный, наполненный воздухом и искусственным светом, очень похожим на настоящий солнечный. Стены здесь были расписаны с удивительным мастерством. Высохшие холмы, дорога, усыпанная белым камнем, круглые кроны олив, сверкающая полоса воды. Мормоликая, сбросив меха и оставшись в тонком, полупрозрачном хитоне, струящемся по телу мягкими складками, казалась сошедшей с одной из этих картин.

    -  Работа фэри? - спросил Атум, отодвигая стул, чтобы помочь Фелиции сесть. - Я как будто даже чувствую запах моря.

    -  Нет. Это рисовали люди.

    -  Надо же. Значит, это аромат твоих духов. - Он сел напротив Леди, ощущая, как она внимательно наблюдает за ним, оценивая каждое движение, по-прежнему внутренне настороженная и недоверчивая.

    Появился официант, поставил на стол корзиночку с хлебом, масло, сыр и кувшин вина. Леди поблагодарила его улыбкой и обратила выжидательный взгляд на собеседника.

    -  Так о чем ты хотела узнать? - продолжил тот прерванную беседу. - За что меня изгнали из родного мира? Меня не изгоняли. Меня убили.

    Тонкие брови Фелиции приподнялись изумленно.

    -  Для существ из нашего пространства ваше - убийственно. И, естественно, его предназначение - убивать. Нас. Таких, как я. Вернее, таких, каким я был прежде. - Он машинально взял кусок хлеба и принялся намазывать маслом. - Видишь ли, в чем дело. Мы - гин-чи-най - бессмертны. И в отличие от вас, людей, лишены… видимо, это называется воображением, а также желания и способности творить, создавать произведения искусства, не имеющие практической пользы. То есть душевного качества, которое позволяет таким, как ты, вампирам жить веками и не знать усталости от своего существования.

    Леди сидела неподвижно, не отводя от него глаз, и жадно слушала. От подобного проникновенного внимания можно было почувствовать себя польщенным.

    -  И так как мои сородичи из потустороннего мира лишены подобной потребности, через определенное время жизнь начинает тяготить их. А избавиться от нее они могут лишь в этом мире. Один шаг на солнце и… - Он повел рукой, наглядно демонстрируя, как развеивается сожженная плоть.

    Фелиция коснулась кончиками пальцев тяжелого чеканного ожерелья, собираясь с мыслями:

    -  Но если ты создавал нас, передавая свою магию, то как сила фэриартос оказалась основана именно на воображении и способности творить?

    -  В этом все и дело, - язвительно отозвался Атум, откладывая явно несъедобный кусок хлеба и наливая вино в два бокала. - Я - это я. Единичное исключение. Опасный безумный урод. Сила фэриартос и лигаментиа - иллюзии и фантазии, сумасшедший бред. То, что мои соотечественники посчитали бредом и выбросили меня вместе с ним в эту реальность.

    Основатель попробовал вино и с разочарованием отставил бокал. Вкус у этой жидкости был отвратительным.

    -  Но в одном они просчитались.