Ей не терпелось увидеть спину последнего Липицана, или она жаждала познакомиться с бастардом полковника Григория Борисовича Карпова?

— Спасибо, фрау Элли, но в этом нет необходимости. Клиент настаивает на полной конфиденциальности. Впрочем, я буду вам признателен, если вы эксгумируете соответствующие бумаги и положите их мне на стол.

— Я полагаю, у заявителя есть ключ, мистер Томми?

— По словам его адвоката, такой ключ у него есть. А где наш ключ?

— В тайнике, мистер Томми. В замурованном сейфе. С двойным шифром.

— Рядом с несгораемыми шкафами?

— Рядом с несгораемыми шкафами.

— Мне всегда казалось, что наш неписаный закон — держать ключ подальше от сейфа.

— Так было при мистере Эдварде. В Гамбурге вы приняли более мягкие правила.

— Не будете ли вы так любезны принести мне ключ?

— Мне придется обратиться к главному кассиру.

— Почему?

— Второй шифр известен только ей, мистер Томми.

— Разумеется. Вы обязаны поставить ее в известность о предстоящей операции?

— Нет, мистер Томми.

— Тогда лучше не надо. Сегодня мы закроемся рано. Я хочу, чтобы банк все освободили к трем часам.

— Все?

— Все, кроме меня, с вашего позволения.

— Как скажете, мистер Томми.

Возмущение, прозвучавшее в ее голосе, вызвало у него легкую оторопь, тем более что он не понимал причину.

В три часа банк, в соответствии с его указаниями, опустел, и он позвонил Лампиону, чтобы подтвердить это. Через несколько минут послышался дверной звонок. Брю осторожно спустился вниз. На пороге стояли четверо в синих плащах. За их спинами можно было разглядеть припаркованный на банковской стоянке белый минивэн, судя по надписи, принадлежащий электрической компании «Три океана» города Любека. Мы называем их жучками, по понятным причинам, заметил Лампион, готовя его к их нашествию.

У старшего были два совершенно пиратских золотых зуба.

— Мистер Брю? — Он сверкнул зубами.

— Что вам надо?

— Нам поручено проверить вашу систему, сэр, — ответил он, с трудом подбирая английские слова.

— Входите, — пробурчал в ответ Брю по-немецки. — Делайте что полагается, только постарайтесь не попортить штукатурку.

Он устал повторять Лампиону, что банк «Фрэры» весь напичкан скрытыми видеокамерами. Если лампионовским жучкам так уж необходимо увеличить их количество, то почему бы им по крайней мере не воспользоваться имеющейся проводкой? Нет, эту братию, или «наших немецких друзей», как называл их Лампион, такой вариант не устраивал. Битый час Брю, ощущая полную беспомощность, мерил шагами свой офис, пока эти четверо «готовили помещения»: вестибюль, приемную, лестничные пролеты, комнату кассиров, секретарскую, туалеты и даже темницу, которую ему пришлось открыть своим личным ключом.

— А теперь, пожалуйста, ваша комната, мистер Брю. Если не возражаете, сэр, — сказал мужчина с золотозубой улыбкой.

Брю болтался на первом этаже, пока они оскверняли его офис. Однако, как он ни старался, обнаружить следы нанесенного ущерба ему не удалось. И его собственное рабочее место, когда он вернулся, выглядело по-прежнему.

С дежурным выражением респекта на лицах мастера ушли, и Брю, вдруг остро почувствовав свое одиночество, распластался на столе, не желая протянуть руку за стопкой стародавних липицанских бумаг, которые фрау Элленбергер для него оставила.

Но вскоре случилось явление другого Брю, прежнего или нового — не столь уж важно. Брю вернулся. Меряя шагами комнату, руки в карманах, он остановился перед нарисованным от руки генеалогическим древом Фрэров, которое на протяжении тридцати пяти лет ежедневно напоминало ему о его собственной несостоятельности.