Исса долго молчал, подавшись вперед своим долговязым телом и поставив локти на стол. Браслет сполз вниз по исхудалой руке, длинные пальцы прикрыли голову, наполовину скрытую поднятым воротником черного пальто. На глазах Брю детское лицо превратилось в лицо мужчины.

— Моя мать умерла, сэр, можете не сомневаться. Причем не один раз. Она умерла в тот день, когда доблестные бойцы Карпова захватили ее в родной деревне и привезли в бараки, чтобы он ею натешился. Ей было пятнадцать лет. Она умерла в тот день, когда старейшины ее клана объявили, что она повинна в собственном растлении, и постановили, что кто-то из ее братьев должен убить ее по законам нашего народа. Она умирала каждый день, пока меня вынашивала, зная, что, как только она произведет меня на свет, сама она этот свет покинет и что ее ребенок будет отдан в военный приют для детей изнасилованных чеченских женщин. Она не ошиблась в предвосхищении своего конца, однако действия человека, повинного в ее смерти, оказались иными. Когда подразделение Карпова было отозвано из Чечни, он решил забрать мальчика в Москву в качестве трофея.

— Сколько вам тогда было?

— Мальчику было семь лет, сэр. Достаточно, чтобы запомнить чеченские леса, и холмы, и реки. И чтобы к ним вернуться, если Господу будет угодно. Сэр, я хочу сделать еще одно заявление.

— Пожалуйста.

— Вы щедрый и влиятельный человек, сэр. Благородный англичанин, а не какой-нибудь русский варвар. Когда-то чеченцы мечтали о том, чтобы английская королева защитила их от российского тирана. Я приму вашу покровительство, как это обещал Карпову ваш уважаемый отец, и от всего сердца поблагодарю вас за это. Но если речь идет о деньгах Карпова, то я должен с сожалением от них отказаться. Я не возьму ни доллара, ни евро, ни рубля, ни фунта стерлингов. Это деньги империалистов-грабителей, и неверных, и мародеров. Эти деньги давали в рост, что противоречит высшим законам нашего народа. Эти деньги помогли мне совершить трудное путешествие в Гамбург, но больше я к ним не притронусь. Пожалуйста, помогите мне получить немецкий паспорт и вид на жительство, а также обзавестись жильем, где бы я мог изучать медицину и тихо молиться. Больше я ни о чем не прошу, сэр. Благодарю вас.

Голова его рухнула на сложенные перед собой руки. Из кухни примчалась Лейла и принялась успокаивать Иссу, чье тело сотрясалось от рыданий. Мелик вырос перед Брю, словно заслоняя Иссу от дальнейших посягательств. Аннабель поднялась, но из соображений приличия не стала подходить к своему клиенту.

— И я благодарю вас, Исса, — произнес Брю, после того как суета немного улеглась. — Фрау Рихтер, мы можем переговорить с вами наедине?

Они стояли на расстоянии полуметра друг от друга в спальне Мелика, рядом с висящей боксерской грушей. Будь она на фут повыше, они стояли бы лицом к лицу. Ее глаза с желто-пестрыми радужницами неотрывно смотрели на него из-под очков. Ее дыхание было ровным и спокойным — как и мое, отметил он про себя. Одной рукой она развязала узел платка и открыла лицо: дескать, на, бей! Но на ее стороне было бесстрашие его дочери Джорджи и ее собственная недосягаемая красота, и в душе он уже ощущал свою беспомощность.

— Что из всего этого было вам известно? — спросил он голосом, который показался ему незнакомым.