– Да на говно пулю еще тратить? – возмутился Краб. – За Зону его надо живьем кастрировать, а потом выпустить кишки – и пусть подыхает.

 – Кастрировать? – оживился Сом. – А это мысль.

 Он резко взмахнул ножом, перерезая веревку, – и Роман, не успев сгруппироваться, кулем повалился на пол, больно ударившись плечами и ногами.

 От удара и резкого перепада давления он потерял сознание. Но его привели в чувство сильные шлепки по щекам.

 – Ну, чего обмороки закатываешь? – донесся до него сквозь звон в ушах голос Сома.

 Роман открыл глаза. На языке чувствовался привкус соленого. Это из носа обильно потекла кровь. Он лежал на спине, не в силах шевельнуться, а над ним нависали трое вооруженных громил.

 – Слыхал рацпредложение? – спросил Сом, поигрывая многозначительно ножом. – Будешь на том свете главным евнухом.

 Рыжий и Краб громко захохотали.

 – Попались бы вы мне один на один… – закрывая глаза, сказал Роман. – Шакалы.

 – Еще гавкает! – возмутился Краб. – Дай мне его, Сом, я сам его на ремешки порежу.

 – Ладно, хорош трепаться, – отрезал Сом, склоняясь над Романом. – Ну, твое последнее слово.

 Роман почувствовал холодное острие ножа на своей шее. Он посмотрел в глаза Сому. Теперь он видел его лицо почти нормально. Значит, все закончится сейчас. Жаль, не доведется посчитаться с этим мясником и его подручными.

 – Трус, – презрительно бросил Роман, закрывая глаза в знак того, что он больше ничего не желает говорить.

 Сом оскалил зубы и занес руку с ножом…

 4 мая, Москва, 9 утра

 В гостиной громадной квартиры на улице Серафимовича, принадлежащей Семену Игнатьевичу Трофимову, собрались – под невинным предлогом навестить больного – самые доверенные лица.

 В широком кресле восседал сам Семен Игнатьевич. Он уже оправился после небольшого простудного недомогания и теперь снова занял почетное место старшего, подобающее ему по годам и занимаемому некогда рангу.

 На стульях у стола сидели Петр Петрович Воронин, казалось, еще больше похудевший от забот; Павел Сергеевич Сысоев, гордо державший свои прямые маршальские плечи; Олег Андреевич Маслов, уже разложивший перед собой свою папку. Все они были очень серьезны и деловиты.

 – Итак, Павел Сергеевич, слушаем ваше сообщение, – клюнул в сторону маршала своей узкой головкой Петр Петрович.

 Семен Игнатьевич согласно наклонил тяжелый череп.

 – Сегодня ночью моими людьми взят Морозов, – сказал не без легкой гордости Сысоев.

 – Ага! – воскликнул Петр Петрович. – Взяли?!

 – Так точно, взяли.

 – А кто это? – наморщился Семен Игнатьевич.

 – Да тот самый шпион… Я вам о нем говорил, Семен Игнатьич, – вмешался Маслов.

 – А, ну да, этот… – кивнул Семен Игнатьевич. – Я помню, не шуми… Значит, взяли молодца? Могли бы и раньше, из-за него наш план был поставлен под удар.

 – Где его перехватили? – спросил у Сысоева Петр Петрович, словно не замечая ворчания Трофимова.

 – Под Выборгом.

 – Значит, добрался до Беляева? Несмотря на то, что наши люди перекрыли все каналы?

 – Да, добрался. Кто-то ему хорошо помогал. Но теперь это неважно…

 – Он успел что-нибудь узнать у Беляева?

 – Неизвестно… – замялся Павел Сергеевич.