– Ну, если только на часок… – промурлыкал Роман лениво.

 – Обожаю тебя! – восторженно завопила Вероника. – Ты милый, милый, милый!

 – Ты скоро? – осведомился Роман, чуть отстраняя трубку от уха.

 – Через пятнадцать минут, – ответила Вероника, лихо колесившая по Москве, от магазина к магазину, на лимонном «Рено» последней модели.

 – Жду, – улыбнулся Роман, давая отбой.

 Не успел он сделать все нужные звонки – запищал нетерпеливо домофон. Вероника примчалась даже раньше обещанного времени. Роман впустил ее в подъезд и остался стоять у дверей, с улыбкой слушая быстрый, приближающийся цокот каблучков на лестнице. Едва он открыл дверь, Вероника упала ему в объятия и стала душить поцелуями, не скрывая жгучего желания. Роман, любовный пыл которого был еще не столь горяч, предложил ей для начала чего-нибудь выпить, но она и слышать ни о чем не хотела и гибкими движениями, не прекращая целоваться, прямо в прихожей начала освобождаться от своего обтягивающего шелкового платья. Ощутив под ладонью бархатную, упругую кожу крутого женского бедра и увидев розовое кружево белья, сквозь которое соблазнительно и бесстыдно просвечивались большие темные соски, Роман почувствовал, что кровь жарко ударила ему в голову. Забыв обо всем на свете, он подхватил призывно стонущую Веронику на руки и понес в спальню…

 Москва, 29 апреля, вечер

 Около восьми часов вечера Роман медленно ехал на своем темно-синем «БМВ» по главной улице поселка Лосиный, высматривая дом под номером двадцать семь. Таковым оказался роскошный, но без излишней помпезности, весьма симпатичный двухэтажный теремок из красного кирпича, старательно спрятанный от посторонних глаз за высокий каменный забор.

 Не обнаружив при осмотре из окна машины ни одной щели в заборе – все было сделано на редкость добротно, – Роман решил, что надо действовать по плану «Б». Он проехал вперед метров на сто, свернул в узкую улочку, где его никто не мог видеть, развернулся и, сокрушаясь в душе по поводу такого жесткого решения, проколол заднее колесо своей машины. Затем, подождав минут двадцать, на спущенном баллоне подъехал к железным воротам дома номер двадцать семь и остановился в виду «глазка» видеокамеры, озирающего с высоты верхнего косяка калитки все подходы к дому.

 Теперь следовало играть очень убедительно. Он вышел из машины, озабоченно обошел ее два раза кругом, недоуменно оглядел колеса, затем «обнаружил» прокол и досадливо хлопнул себя по ляжкам. Ругаясь вполголоса, он присел на корточки, потыкал рукой в колесо, о чем-то подумал и полез в багажник. Запаска там была, но не было домкрата. Роман перекопал весь багажник, но домкрата так и не нашел (на всякий случай он припрятал его под заднее сиденье, чтобы игра вышла как можно более правдивой).

 С сердцем пнув ногой пробитую покрышку, Роман начал озирать улицу в поисках возможной помощи. Улица была пустынна, как ни крутил он головой. Делать нечего, надо обращаться к жильцам.

 Он подошел к воротам дома, стоящего напротив дворца Зимянина (этот дом был попроще и не имел видеонаблюдения), и сделал вид, что нажимает кнопку звонка. Те, кто наблюдает за ним из дома двадцать семь, ничего не должны заподозрить. Подождав минуты три и сокрушенно покачав головой, Роман перешел улицу и позвонил в ворота двадцать седьмого дома.