-  Салтана, говорите? - задумчиво протянул почтенный Ширгайо. - Нет, не слышал. Может быть, султана? Но Турция много южнее. Да и эпоха не та.

    К сожалению, ничем более я помочь Сергею Васильевичу не мог. Мои познания об острове Буяне на этом заканчивались. Я пожал плечами.

    -  Ну как же, - удивился гость. - Остров Буян, царство гипербореев. Вы должны были проходить это на уроке истории.

    -  Увы, - развел я руками, - не проходили. А кто они такие, эти гипербореи?

    -  Потомки атлантов. Об Атлантиде вы, надеюсь, слышали, ваше высочество?

    -  Конечно, - с охотой подтвердил я. - От Платона.

    -  Это ваш учитель?

    -  Не совсем. То есть читать я его читал, но во времени мы разминулись. Он жил довольно давно.

    -  Так вы этого грека имеете в виду, - поморщился Сергей Васильевич. - Но ведь он многое напутал. Смею вас уверить, ваше высочество.

    -  Выходит, Аристотель был прав. Платон мне друг, но истина дороже.

    -  Так вы учились у Аристотеля?

    -  Вы меня перепутали с Александром Македонским, почтеннейший Ширгайо. Мне историю преподавала Вера Михайловна.

    -  Очень может быть.

    -  Так что там с моим отцом?

    -  Ваш отец погиб, царевич Вадимир. Это случилось довольно давно, если брать по вашему летосчислению, то приблизительно полторы тысячи лет тому назад.

    Давненько. Я, разумеется, состроил скорбную мину, но никаких чувств по поводу кончины близкого родственника не испытал. Да и трудно скорбеть о человеке, покинувшем этот мир полторы тысячи лет назад. Сергей Васильевич, кажется, расценил мою реакцию как черствость и сокрушенно вздохнул по этому поводу.

    -  Я ведь не знал своего отца, - сказал я в свое оправдание. - Никогда его не видел. Скажите хоть, как его зовут?

    -  Его звали Аталав.

    -  Отец львов, - быстренько перевел я, воспользовавшись уроками Станислава Андреевича Сокольского.

    -  Вот видите, царевич Вадимир, кое-что вы всё-таки знаете, - укоризненно заметил Сергей Васильевич.

    По-моему, сумасшедший старец меня в чем-то заподозрил, возможно, даже в трусости. Мою непонятливость и неосведомленность он, вероятно, трактовал как желание уклониться от выполнения каких-то нелегких обязанностей, связанных с царским титулом. И надо признать, что к этому у него имелись веские основания. Я действительно в цари не рвался. Видимо, потому, что родился Брутом и всякая претендующая на величие физиономия вызывает во мне отвращение, а возможно, я просто был недостаточно сумасшедшим, чтобы принять всерьез ахинею, которую нес этот замечательный старичок. И если бы не встреча с Сокольским сегодняшним, а точнее, уже вчерашним вечером, я бы давно спровадил ночного гостя в психиатрическую лечебницу. Хотя, должен признать, его безумие было достаточно забавным.

    -  Скажите, Сергей Васильевич, вы случайно не знакомы с Сокольским Станиславом Андреевичем?

    -  Сокольский? - задумчиво покачал головой почтенный Ширгайо. - Нет, ваше высочество. Я вообще мало кого знаю в вашем мире. Знаком был разве что с вашим покойным дедушкой да с вашей матушкой.

    -  Так вы работали с дедом?

    -  Можно сказать и так.

    -  А в какой области вы специализируетесь, если, конечно, не секрет?

    -  Магия, чародейство, ведовство.