|
Вот так они в старину созывали огромные толпы, без всяких микрофонов; особые голосовые данные русских кликуш. -- Нет, я русский, но из Крыма. -- Господь тебя благослови! Чего тебе с нами? Невразумительное чавканье, оханье, кряхтенье -- посадка в автобус. Визгливый голос, не хуже кликушеского, правда. через микрофон: -- Граждане, оплачивайте за проезд! Да как же они все там говорят, разве по-русски?... Кристина хотела доминировать, но Лучников не любил амазонок, и после короткой борьбы вековая несправедливость восторжествовала -- девушка была придавлена горой мышц. Предательская мысль, нередкая спутница лучниковских безобразий -- "а вдруг упаду? " -- появилась и сейчас, но девушка вовремя сдалась и тоненько и жалобно застонала, отдавая себя во власть свинскому племени мужчин. -- ... Передайте за проезд. Куда вы давите? Да что это за люди? Ох народ пошел -- зверь! Ухм-ухм-ухм -- Сережа... Булочку хотите пососать, приезжий? Следующая остановка-- автовокзал! Ай-ай-ай, да куда же он катится? Гололед... Я вас хочу спросить, мать Евдокия. Погоди, голубь мой, сначала я тебя спрошу: как у вас с продуктами в Крыму? Шипение пневмосистемы -- открылись двери. Ворвался гул автостанции, крики -- началась борьба на посадке. -- Вы где, простите, апельсины брали? ... Лучников забыл свои года и самозабвенно играл со слабенькой, но гибкой, постанывающей и вскрикивающей Кристиной, то мучил ее, как наглый юноша-солдат, гонял, вбивал в тахту и в стенку, то вдруг наполнялся отеческими чувствами и нежно поглаживал мокрую кожу, то вдруг она как бы увеличивалась в размерах и представала как бы матерью, а он -- дитя, и он тогда обсасывал мочки ее ушей, ключицы и в этих паузах набирал силы, чтобы снова стать наглым солдатом-захватчиком. ... тонкий мужской голосок повествовал соседу: -- Я с сестрой ехал из Рязани, а тут в вагон ребята пьяные зашли. Сестре говорят: айда, девка, с нами, -- и, значит, руками берут мою сестру. Отдыхайте, говорю, мальчики, не мешайте людям отдыхать. Они мне в глаз зафилигранили и ушли. Ну, сижу и думаю, что за несправедливость. Пришел в вагон мой друг Козлов, мы с ним вина выпили и пошли тех ребят искать. В соседнем вагоне нашли. Ну вот, сейчас поговорим по-хорошему! Тогда один из тех ребят локтем окно высаживает, вынимает длинную штуку стекла -- такая у него находчивость -- и начинает нас с Козловым этой штукой сажать, а другие нам выйти не дают. Вот вам и плачевные результаты: выписался из травматологии только вчера, а Дима еще лежит. Голосишко все время уплывал, заглушался вдруг оглушительным газетным шорохом или кашлем, явственно доносился "Танец маленьких лебедей" из транзистора. Собственный голос: -- Вы лечите людей, мать Евдокия? Жуткий вопль всего автобуса, визг тормозов, усиливающийся вопль, грохот, сдавленные крики, стоны, скрежет. Вашу-мать-мать-вашу-вашу-мать-покалечил-нас-всех-помоги-те-люди-добрыс! Катастрофа, минутное молчание. ... итак, приближается момент истины, Сдержанно рыча, Лучников приспосабливал девушку для последнего броска на колючую проволоку райских куш. В следующий момент они сравнялись, потеряли и зависимость и доминанту, и все свои разницы и барьеры, сцепились, извергая из себя восторги, и полетели, приближаясь, приближаясь, приближаясь-- и впрямь как будто увидели осколок чего-то чудесного -- и удаляясь, удаляясь, удаляясь, пока не отпали друг от друга. Его всегда удивляло, как быстро, почти мгновенно после любовных актов он начинил думать о постороннем, о делах, о деньгах, о машинах... Сейчас, отпав от Кристины и тихо поглаживая ее дрожащее плечо, он мигом перенесся в грязно-снежные поля, откуда вытекали магнитофонные звуки и где в разбухшем кювете лежал на боку рейсовый автобус Владимир -- Суздаль. |
