— Ей-богу, что меня больше всего восхищает в вас — так это ваша безграничная изобретательность и неистощимая щедрость.

— Давайте без комплиментов, дорогой генерал. Лучше соглашайтесь принять подарок, и все. Не велика заслуга помочь таким смельчакам, как вы, подающим прекрасный пример самоотверженности. Прошу вас только подождать несколько дней, и вы получите аэростат. Мне он сейчас нужен для осмотра земельных участков, моих владений на Кубе. Когда-то они были процветающими плантациями, а сейчас, наверное, — в жалком состоянии. А заодно, кстати, этот вояж позволит проверить, как воздушный шар действует.

— Если угодно, я в вашем распоряжении. И еще хочу от имени всех, кто сражается за свободу Кубы, выразить вам бесконечную благодарность. А сейчас, месье, позвольте откланяться — нужно укрыть наши сокровища в надежном месте.

— До скорого свидания, генерал.

— До свидания, дорогой благодетель.

— Я воспользуюсь ночью, чтобы наполнить шар газом и подняться на рассвете в воздух.

Мужчины энергично пожали руки, и Масео направился к солдатам — они терпеливо ждали.

Отряд тронулся и вскоре вышел из зоны, где в любой момент на него могли напасть испанцы.

Через десять часов они уже находились вне опасности. Нагруженные золотом, мамбисес пересекли границы района, откуда недавно потеснили неприятеля генералы Дельградо и Ривера. Так что вроде им ничто не угрожало. Однако Масео томило неясное предчувствие. Не зная страха (недаром все его тело избороздили рубцы), нутром он угадывал опасность. Генерал по-прежнему был уверен в себе и полон решимости, но волей-неволей призадумался над причиной необычного, никогда им не испытанного ощущения. Как-то странно. Кажется, что меня убьют… Не оставляет мысль о скорой смерти… Я не боюсь, но это так некстати для родины, для меня лично! Как знать! Нужно бы отдать последние распоряжения…

И он позвал своего близкого друга, своего alter ego, кто знал все его секреты:

— Серано! Мне нужно с тобой поговорить. Серано!

Доктор не отзывался. Окруженный штабистами, Масео позвал еще раз:

— Серано… Куда же он подевался? Был рядом, когда я поднимался на яхту. Кто-нибудь видел его позже?

Ему ответил состоявший лично при генерале юноша, сын другого героя борьбы за независимость Максимо Гомеса:

— Генерал, он как раз в это время уехал… Ускакал на лошади…

— Ты уверен, Франсиско?

— Абсолютно уверен, генерал… Он ведь разговаривал со мной… Сказал, что отлучится ненадолго.

Масео сделалось нехорошо, он словно что-то заподозрил. Возникла чудовищная картина измены… Неведомо почему он попадает в засаду. Враги торжествуют, бахвалясь как люди, избежавшие неминуемой гибели. Мечты генерала об освобождении рушатся… Но Масео тут же устыдился возникшего видения — это же оскорбительно для уехавшего друга!

Ведь было столько доказательств преданности доктора идее свободной Кубы, его горячей любви к родине, его ненависти к Испании. Командующий вспомнил о давней их крепкой дружбе, братстве по оружию, перенесенных вместе невзгодах и общих надеждах…

Пожав плечами, он пробормотал:

— Подозревать Серано!.. Это даже не проступок. Это просто глупость! Он самый преданный человек. Сомневаться в нем — то же самое, что сомневаться в собственном отце.

Послышался приближающийся цокот копыт. Раздались оклики: «Кто идет?» Да, то был он… Доктор Серано… Врач резко спросил:

— Генерал!.. Где генерал?

— Я здесь, мой друг, — откликнулся Масео. — Я так рад тебя видеть, я боялся, что с тобой что-то случилось.