– Обычная дерьмовая работенка, – сказал Вилли.

– Скажи Хилю, пусть смажет тебе царапины мертиолатом.

– Плевать на царапины, – сказал Вилли. – Буду бегать, как дикарь из джунглей.

Томас Хадсон и Генри смотрели из обоих люков на ломаную и зазубренную линию мелких островов, лежавших между ними и длинным заливом, который служил проходом в глубь острова. Они разговаривали, не понижая голоса, так как знали, что тех, других, не может быть нигде ближе, чем на этих маленьких зеленых островках.

– Ты покарауль, – сказал Томас Хадсон. – Я пойду выброшу за борт их боеприпасы и еще раз посмотрю, что тут есть внизу.

Внизу он нашел много такого, чего раньше не замечал, и, вытащив на палубу ящик с патронами, столкнул его за борт. Пожалуй, следовало бы расшвырять по отдельности все эти коробки. Ну да черт с ними. Он вынес на палубу шмейссеровский автомат, обнаружил, что тот не действует, и отложил его к собственным вещам.

Пусть-ка Ара с ним повозится, подумал он. По крайней мере мы знаем, почему они не взяли его с собой. Ты, может быть, полагаешь, что они оставили раненого в качестве комитета по организации встречи, а сами дали тягу? А может, они устроили его со всяческими удобствами, а сами отправились на разведку? И много ли они, по-твоему, видели и много ли они знают?

– А нам не стоило бы сохранить эту ихнюю амуницию как вещественное доказательство? – спросил Генри.

– Теперь нам уж не до вещественных доказательств.

– Их всегда хорошо иметь. Ты знаешь, какие там придиры. Наверняка поставят все под сомнение. А Управление военно-морской разведки – оно даже под сомнение взять не захочет. Помнишь, Том, как было с последней подлодкой?

– Помню.

– Она тогда вон на сколько зашла в устье Миссисипи, а мы все еще сомневались.

– Верно.

– По-моему, неплохо было бы сохранить амуницию.

– Генри, – сказал Томас Хадсон, – ты только не волнуйся. Убитые все находятся на острове. Есть у нас пули от шмейссеровского автомата, извлеченные из тех тел и из мертвого фрица. Еще одного фрица мы похоронили, и место захоронения точно указано в судовом журнале. Есть севшая на мель шхуна и еще один мертвый фриц на ней. Есть два шмейссеровских автомата – один неисправный, другой поврежденный осколочной гранатой.

– А вот налетит ураган и все сметет, и они скажут, что все эти факты сомнительны.

– Хорошо, – сказал Томас Хадсон. – Допустим, что все эти факты сомнительны. Ну а Питерс?

– Скажут, что Питерса, наверно, застрелил кто-нибудь из нас.

– И верно, что скажут. Придется нам пройти через все это.

Они услышали шум подвесного мотора и увидели, что Ара огибает мыс. Шлюпка так же высоко задирает нос, как и каноэ, подумал Томас Хадсон.

– Собирай свои манатки, Генри, – сказал он. – Мы возвращаемся на судно.

– Если хочешь, я охотно останусь на этом корыте.

– Нет, ты мне нужен на судне.

Но когда Ара стал бок о бок со шхуной, он вдруг передумал.

– Генри, побудь здесь еще немного, а я пришлю за тобой Ару. Если они появятся, кидай им гранату в лодку. Перейди сюда, в задний люк, тут просторно. И шевели мозгами.

– Хорошо, Том. Спасибо, что разрешил мне остаться.

– Я бы сам остался, а тебя отослал, но мне нужно кое-что обсудить с Антонио.

– Понимаю. Может, мне обстрелять их, когда они будут тут рядом, прежде чем бросать гранату?

– Как хочешь. Но не высовывайся, а гранату кидай из другого люка. И крепче держись.

Он лежал у шпигатов с подветренного борта и передавал вещи Аре. Потом сам перевалился через борт.

– Внизу не слишком мокро? – спросил он Генри.

– Нет, Том.