– Спасибо, – удивляясь звуку собственного голоса, произнес он, – нормально.

– Вот и хорошо, – обрадовалась старушка, – вот и ладненько. Сейчас я принесу вам теплого молока со сливочным маслицем!

«Хорошо бы водки», – подумал бывалый Грязнов, но вслух ничего не сказал.

Старушка принесла молоко в большой чашке с замысловатой золотой вязью. Положила перед Вячеславом Ивановичем специальный столик, для того чтобы есть в кровати (такие столики Грязнов раньше видел только в кино), поставила на него чашку.

– Пейте, – улыбаясь сказала она, – это вкусно.

Грязнов выпростал руки из под одеяла (кожа сразу покрылась пупырышками, несмотря на жар, идущий из камина), взял чашку и сделал глоток обжигающего сладкого молока, на поверхности которого блестели золотые медальоны растопленного сливочного масла. Тепло сразу же разлилось по гортани, потекло в желудок. «Пожалуй, это будет получше водки», – решил Грязнов и жадно выпил сразу половину чашки. Он чувствовал, как по телу разливается тепло.

Старушка одобрительно кивала, глядя на румянец, постепенно проявляющийся на щеках Вячеслава Ивановича.

– Вот и хорошо, – сказала она, – а мы уже думали, что вы серьезно заболеете. Шутка ли – барахтаться в холодной воде. И как это вас угораздило?

– Пробоина в лодке, – ответил Грязнов, – порыбачить решил и вот…

– Не местный?

Грязнов покачал головой:

– Москвич.

Старушка понимающе кивнула:

– Сразу видно – городской.

– А кто меня спас? – решил Грязнов прояснить ситуацию.

– Константин Алексеич подобрал.

– А кто это? – поинтересовался Грязнов.

Старушка улыбнулась, как улыбается профессор высшей математики, видя, что его студент не знает таблицы умножения.

– Видать, вы совсем недавно приехали, раз ничего о Константине Алексеиче не слыхали.

Внезапно раздался тонкий писк. Звук исходил из небольшого пейджера, прикрепленного к поясу старушки. Грязнов поначалу и не заметил черной пластмассовой коробочки. Старушка посмотрела на экранчик пейджера и торопливо убрала столик с кровати Грязнова, забрала у него пустую чашку и пошла к двери.

– Меня вызывают, – бросила она на ходу, – через полчаса обед. Вон на стуле халат для вас.

И она удалилась.

Вся эта история заинтриговала Вячеслава Ивановича. Неожиданное спасение, барские хоромы, служанка с пейджером… И это в псковской глуши! Интересно…

«Константин Алексеевич, – повторил про себя имя своего спасителя Грязнов, – видно, большая шишка. Небось имеет отношение к власти. А может, местный криминальный авторитет? Хотя чаще всего это одно и то же…»

После молока захотелось есть. Грязнов огляделся вокруг в поисках часов. На каминной полке стоял старинный хронометр. Вячеслав Иванович встал, надел шелковый стеганый халат и подошел к камину. Часы «Павел Буре» показывали половину шестого.

«Так, – машинально прикинул Грязнов, – из дома я вышел в три дня, на озере был около четырех, потом стемнело… Темнеет рано, примерно в пять полшестого».

Он глянул в окно – за тюлевой занавеской сгущалась холодная осенняя синева.

«Пока я тонул, пока туда сюда… Это что ж значит, я тут уже около суток?!»

Он подошел к окну. Судя по высоте, второй этаж. Аккуратный парк, одинокие и редкие желтые пятнышки на пожухлой траве говорили о том, что дворники тут работают исправно. Широкая асфальтовая дорога, скрывающаяся между деревьев.

Грязнов почти прильнул к стеклу и разглядел крыльцо, нет, пожалуй, подъезд с гранитными ступенями и начищенными медными перилами.