Под вечер выпал туман. По всем правилам разведывательной и партизанской тактики следовало сматывать удочки, но Виктора словно магнитом тянула эта деревня Мейероде, хотя уже начались ранние декабрьские сумерки.

К этому времени он и Эрик находились с западной стороны деревни, и здесь у них в ельнике состоялась важная встреча, определившая всю дальнейшую судьбу «советско-американского партизанского отряда имени Джорджи и Айка».

Услышав стук топора в ельнике, Виктор и Эрик осторожно пошли на звук и вскоре увидели толстого, низкорослого человека в шляпе и полупальто, рубившего пышную красавицу елку. Рядом стояли санки.

— Эй, толстячок! — окликнул его по-немецки Виктор. — Счастливого рождества! Ты что, не знаешь, что все елки принадлежат фюреру? А ну-ка, покажи аусвайс!

Толстяк — ему было под сорок, и у него были усы а-ля фюрер — осторожно воткнул в снег топор и, глядя косыми круглыми глазами на высокого американца с серебряными «шпалами» на погонах, стоявшего рядом с веселым человеком в белом маскировочном костюме, говорившем по-немецки с несусветным акцентом, поспешно достал из-за пазухи удостоверение личности.

— Сообразительный толстячок, — заметил Виктор, открывая аусвайс. — Сохранил старый аусвайс, хотя сюда приходили ами. Мейероде! Вот как, вы из деревни Мейероде? Приятный рождественский сюрприз. Алоиз Шикльгрубер. Странно! Вам известен ваш знаменитый однофамилец?

— Да, знаю, герр офицер. Так звали и отца фюрера.

— Верно. И Алоизом и Шикльгрубером. Но потом он, а не фюрер, сменил фамилию на «Гитлер». Не так ли?

— Не могу знать! Однако я очень просил бы вас отдать мне эту елку. Ни одного рождества я еще не встречал без елки. У меня пятеро детей, мал мала меньше. Ждут не дождутся этой елочки!

— Насчет елки посмотрим. Скажите, Шикльгрубер, вы не родственник фюреру?

— Не имею чести…

— Жаль. А что, у вас все в деревне немцы?

— Да, все немцы. Бельгийские.

— Значит, и в вермахте служат?

— Так точно. Но я не служил — косоглазие, сами видите, куча всяких болезней. Не от хорошей жизни я такой жирный…

— Понятно. А кто у вас в деревне стоит?

— Какой-то штаб. Да вам лучше знать.

— Какой штаб?

Но Алоиз Шикльгрубер, видимо, действительно не знал ничего про штаб, дислоцировавшийся в родном Мейероде. Что-то в этом невзрачном с виду человеке внушало доверие Виктору. Что-то было особенное в его тоне, когда он сказал: «Да, все немцы, бельгийские…»

— Послушайте! — сказал Виктор. — Вы видите, мой друг — американец. — Нам нужна ваша помощь. Пока только одно — мы давно не ели горячей пищи, хотелось бы подкрепиться. Не могли бы вы незаметно провести нас к себе в деревню? Ведь уже почти совсем темно. Нам поможет туман. Как охраняется деревня?

— Контрольный пункт с фельджандармерией. Целая рота охраны. Несколько танков и бронемашин.

Но Виктора не пугали никакие препоны. Модель! Дитрих! Штабной материал. В Центре до потолка подскочат!

Но поведет или не поведет? Непростое это дело — за здорово живешь сунуть голову в петлю. А у него детей куча.

— А зенитки есть? — спросил он Шикльгрубера.

— Зенитки, — медленно, буравя Виктора и Эрика острым взглядом, проговорил бельгиец, — нам не помешают.