Третья причина успеха выборов НСДАП была в самой личности Гитлера — это следует сказать, хотя сегодня это рассердит многих людей. Гитлер воздействовал на немцев своего времени не отталкивающе, а привлекательно, даже зажигательно. Он просто был фигурой гораздо большего политического формата, чем все другие, кто после смерти Штреземанна в поздней фазе Веймарской республики стоял на политической сцене.

Гитлера всегда недооценивали. Наибольшей ошибкой его противников было то, что они хотели сделать его мелким и смешным. Он не был мелким и смешным. Гитлер был очень нехорошим человеком. Великие люди часто бывают нехорошими. А Гитлер также был, что не следует превратно истолковывать, со всеми своими ужасными особенностями весьма великим человеком, как это снова и снова проявлялось в смелости его предвидения и в остроте его инстинктов в последующие десять лет. Как личность, Гитлер обладал магическим воздействием, которого не было ни у одного из тогдашних политиков.

Уже в 1918 и 1919 гг. многие немцы нарисовали себе как желаемую цель такого человека, какого им теперь представил Гитлер. Из того времени есть стихотворение Штефана Георге, в котором он выражает надежду, что придет его время:

Множество людей в послевоенные годы тосковали по фигуре вождя, который был бы одновременно жёстким и умным, создал бы порядок, дисциплинировал бы свой народ, положил бы конец возне партий, взял бы в свои руки единоличное руководство и в то же время знал бы, как с ним обращаться. А именно в особенности во внешней политике и — да — в том числе и военными средствами. Это видение повсеместно присутствовало уже в 1918–1919 гг., никогда не умирало полностью, в 1930 году неожиданно снова стало актуальным. И Гитлер казался ему соответствующим. Гитлер в действительности был воплощением сокровенной мечты множества немцев, как раз такой, каким он был: со своим неслыханным красноречием, со своей грубостью, своей жёсткостью, со своей решимостью, со своей способностью ошеломлять, со своим талантом — способным находить неожиданные выходы из тяжёлых ситуаций. И со своим антисемитизмом тоже? По меньшей мере, многие были готовы с этим смириться.

Все эти три фактора вместе: нужда, возродившийся национализм и фигура Гитлера создали национал-социалистическое движение, не столько партию как таковую, но массовое движение, которое неожиданно охватило партию и подпитывало её, день ото дня превращая её в очень сильную политическую силу, с которой теперь должны были считаться более старые правые Германии, правые высших классов, которые при Гинденбурге снова пришли к власти.

Шляйхер, бывший тогда ещё движущей силой движения реставрации, весьма отчётливо заметил это и побуждал Брюнинга так сказать опередить Гитлера и провести монархический государственный переворот, прежде чем движение Гитлера станет подавляющим. Но Брюнинг медлил — Шляйхер назвал его тогда «Осмотрительный Брюнинг». Он хотел сначала достичь своего большого внешнеполитического успеха — ликвидации репараций. А это требовало времени. Прошел 1931 год, один за другим протекали месяцы 1932 года. Лишь в июле 1932 года репарации в конце концов были отменены — а тут Брюнинг был уже свергнут.

Правда, до этого Брюнинг нашёл возможность продолжать управлять далее полупарламентским способом: в конце 1930 года он неожиданно снова обрёл парламентское большинство.