— С вас пятьдесят четыре доллара двенадцать центов.

Джейни закрывает глаза и тяжело вздыхает.

— Прошу прощения, — говорит она. — У меня с собой только пятьдесят долларов. Мне придется кое-что выложить.

Теперь вздыхает кассирша. Очередь позади Джейни недовольно ворчит, девушка краснеет и старается ни на кого не смотреть. Нет смысла пялить на них глаза. Она нехотя берет смесь для кексов, сахарную глазурь и протягивает их кассирше.

— Вот это снимите, пожалуйста, — тихонько просит Джейни, думая, что теперь уж точно должно хватить.

Кассирша проделывает операцию с таким видом, будто обречена на каторжный труд. Ее пальцы стучат по клавишам. Позади Джейни, переминаясь с ноги на ногу, ворчат покупатели.

Она их игнорирует.

Но вся исходит потом.

— Сорок восемь долларов один цент, — объявляет наконец кассирша.

Дамочка получает полусотенную бумажку и отсчитывает доллар девяносто девять центов сдачи с таким видом, будто эта несусветная гора мелочи чуть не сломала ей спину.

Джейни подхватывает набитые пакеты, по три в каждую руку, и выходит из магазина. Она вдыхает холодный воздух, выбирается на дорогу и начинает сгибать и разгибать руки, используя покупки в качестве отягощений. Прекрасная тренировка, нужно только быть осторожнее, чтобы не разбить яйца. Мышцы ноют, но ее это только радует. Это ведь обычная боль, ничего плохого в ней нет.

Она одолевает четверть мили, когда рядом с ней останавливается машина.

— Мисс Ханнаган, если не ошибаюсь? — уточняет мужчина, вышедший из нее.

Это Счастливчик, известный также как мистер Дурбин, преподаватель органической химии.

— Я стоял позади, в очереди. Может, подвезти?

— Я... со мной все в порядке, — отвечает девушка. — Я люблю прогуляться пешком.

— Точно? — скептически ухмыляется он. — А идти-то далеко?

— Знаете, не то чтобы очень... вверх по склону.

Жестом и кивком Джейни указывает на заснеженную дорогу, теряющуюся в темноте в нескольких футах за пределами досягаемости фар машины мистера Дурбина.

— Совсем даже недалеко.

— Мне труда не составит. Прошу в машину.

Мистер Дурбин ждет, придерживая рукой открытую дверцу машины с таким видом, словно принимать в качестве ответа отказ он категорически не намерен. У Джейни от всего этого кожа покрывается мурашками. Но с другой стороны, разве ей помешает, конечно же в интересах расследования, узнать мистера Дурбина поближе?

— Ну...

Вдобавок Джейни чувствует, что ее уже начинает трясти от голода.

— Спасибо, — говорит она, открывая пассажирскую дверь.

Учитель ныряет в машину, помогает ей уложить на заднее сиденье четыре или пять магазинных пакетов, и она садится.

— Прямо вперед, на Ореховую, — говорит девушка и, сама не зная почему, добавляет: — Прошу прощения.

Может быть, она извиняется за свою недоверчивость.

— Да никаких проблем, мне и в самом деле по пути. Я живу на Синклер, сразу за виадуком.

Внутри тепло, работает печка.

— Как тебе мой курс? — спрашивает учитель. — Приятно, что на него записалось столько народу. Десять желающих — это совсем немало для такого предмета.

— Мне нравится, — искренне отвечает Джейни, потому что сейчас этот предмет и вправду стал ее любимым, хотя ему это знать вовсе необязательно. — В маленьких группах учиться лучше, — добавляет она, помолчав. — Сейчас, например, у каждого из нас собственное лабораторное место. Когда мы проходили общий, обязательный курс химии, оно было одно на двоих.