|
.. А потом сказал: "Всех евреев с вашими паспортами мы депортируем в Данию". И засмеялся. Причем смеялся искренне, глядя на меня как победитель, сваливший противника по боксу в нокаут. Я же понимал, что Дания -- это фикция, там лагерей нет, несчастных расстреляют по дороге, как только вывезут из города... У меня были секунды на раздумье... Знаете, что я придумал? Я сказал ему: "Пусть отопрут дверь, я пошлю шофера за бутылкой виски и блоком сигарет... После этого продолжим наше собеседование..." Эйхман долго сидел не двигаясь, потом обернулся и заорал так, как умеют орать лишь одни немцы: "Открыть дверь!" И все то время, пока мой шофер ездил за виски, Эйхман ходил по кабинету и насвистывал мотив еврейской песенки, представляете? Он, Эйхман, -- и еврейский мотив?! -- Сколько времени он свистел? -- Исаев задал этот вопрос строго, без обычной своей мягкой улыбки. Лицо Валленберга внезапно замерло и осунулось: -- Этот же вопрос мне задавали все здешние следователи... Даже делали следственный эксперимент... -- Уверяю вас, так бы поступило и Федеральное бюро расследований... -- А я говорю, что он ходил и свистел! -- вскочив с нар, тонко закричал Валленберг. -- Он свистел и ходил! Как заводной! Вы ведь жили там, по вашим словам! Тогда вы знаете, что со жратвой у них было плохо! А с сигаретами -- и вовсе! У них не было сигарет! Не было! Они травили свой народ, каким-то смрадом, гнилым сеном! А я еще сказал шоферу, чтобы он взял банку ветчины и круг сыра! Эйхман ждал еду, понятно вам?! Эта тварь хотела жрать! Спецпайки давали начиная с штандартенфюрера СС, вспомнил Исаев, да и то далеко не всем. Эйхман был ниже меня званием, хотя руководил отделом по уничтожению евреев. Валленберг прав, жрать хотели все... -- И что случилось, когда вы дали ему взятку! -- подтолкнул Исаев. -- Как он себя повел? -- Он напился, крепко напился, -- сразу же успокоился Валленберг, обрадованный, видно, тем, что ему поверили наконец. -- И сказал, что я ему нравлюсь... А потом изогнулся надо мною как строительный кран, я чувствовал его запах, запах гнилых зубов, плохо стиранного белья, плесени, и произнес: "Я так хорошо отношусь к вам, милый Валленберг, что готов помочь... Это бесценная помощь, ее будут ставить вам в заслугу те евреи, которые чудом уцелеют от правого суда фюрера... Если вы переведете на мой счет сто пятьдесят тысяч золотых швейцарских франков, я позволю вам вывезти отсюда маленький эшелончик евреев с вашими валленберговскими паспортами... А там -- поглядим... Как? Ничего, а?" С того дня меня повсюду сопровождал офицер тайной полиции Салаши -- "для обеспечения безопасности": "Венгры вас ненавидят за помощь евреям, могут пристрелить ненароком". Я встретился с Эйхманом еще раз, во время разгула салашистского кошмара, когда работать мне становилось все страшнее и страшнее: гитлеровцы и сала-шисты, будучи не' в силах сдержать натиск русских, обрушивали свою ненависть на несчастных евреев, словно те были виноваты в их поражении. |
