Изменить размер шрифта - +
)
     Если  бы  я сел на скамью  исторического или  юридического  факультета,
признался он себе  как-то, не  видать  мне  как  своих  ушей ни  победы  над
оппонентами, ни, как  следствие этого,  партийно-государственного лидерства.
Мне  противостояли  все  --  все  без  исключения члены  Политбюро Ленина  и
большинство  его ЦК,  с изумлением думал он,  порою не веря  себе самому,  а
сейчас  они  стали  шпионами,  диверсантами,  врагами народа, осведомителями
гестапо; такими и останутся на века в памяти русских.
     Что  Дало  мне силу  молчать,  когда блистал  Троцкий? Таиться, пока  в
Кремле правили  Каменев с  Зиновьевым?  Как я понял,  что настало  мгновение
готовить Каменева и Зиновьева к удару против Троцкого, пугая их тем, что он,
герой Октября, председатель  Петросовета и  Военно-Революционного  Комитета,
рано или поздно свалит их, ленинцев, чтобы стать во главе партийной пирамиды
и  подменить учение Старика  своим, вполне оформившимся; троцкизм был весьма
популярен в  Италии, Германии, Франции,  Мексике -- особенно после  введения
нэпа: "шаг назад от революции"...
     Мне были видения, думал  Сталин; мне был голос  божий, иначе моя победа
необъяснима; всем этим крикам о  моей  гениальности --  грош цена, посади на
мое место остолопа, и его будут славословить. Да, было Откровение.
     Он никогда  не мог забыть, с каким блеском Каменев и Зиновьев раздавили
Троцкого  на  Тринадцатом  съезде  партии  -- первом,  который проходил  без
Старика. Троцкий тогда предупреждал, что РКП (б) на грани кризиса, рождается
партийная бюрократия, цифры и отчеты подменяют жизнь, тасуется  колода одних
и тех же бюрократов, в то время  как главной ставкой партии должна сделаться
молодежь, особенно студенческая, то есть  та, что, кончив гражданскую войну,
по ленинскому призыву решила учиться, учиться и еще раз учиться.
     Сталин  вспомнил,  как  он  тогда  легко  подшлифовал  антитроцкистский
погром, учиненный "его евреями", заявив себя при этом мастером "товарищеских
компромиссов". В угоду Каменеву и Зиновьеву, которые требовали привлечения в
ЦК как можно больше  рабочих и "упрочения"  Политбюро за счет именно русских
товарищей, знающих деревню не понаслышке, он поднял Бухарина  и Рыкова: "вот
монолитное  единство истинных ленинцев".  В  то же время  Троцкого  попросил
сосредоточиться  не только  на  армии, но и  на металлургии  и концессионной
политике  --  сделал это  уважительно,  по-товарищески, обращаясь  не как  к
равному, но как к признанному лидеру.
     А сразу же после этого  провел тайное  совещание с Бухариным и Рыковым:
"Каменев  и  Зиновьев никогда не смоют с себя октябрьского пятна,  к тому же
они   внутренне  страшатся  справного  мужика  и   нэпа,  не  пора  ли  вам,
интеллектуалам и лрактикам ленинизма, брать на себя тяжкое бремя власти?"
     И снова  мне было видение, подумал Сталин. Сам  бы  я не смог так точно
рассчитать  время.  Это был  голос  свыше.
Быстрый переход