Вынув ящики, Марти протащила письменный стол через гостиную и, обогнув полку, выволокла его в коридор и затем втянула в кухню. Проход к холодильнику оказался полностью заблокирован.

   Потряхивая натруженными руками, она сказала себе, что позже найдет для него подходящее место.

   Люди переставляют мебель все время. Если результаты не нравятся, всегда можно восстановить статус-кво.

   Но как? Гараж забит большими пустыми полками, еще одна полка загромождает гостиную, не говоря уже о тонне книг, которые устаревают с каждой минутой.

   И не смей думать, приказала она себе, я повторяю, не смей даже думать о мужчине, который работает наверху!

   Подбоченясь, Марти обозрела воцарившийся в кухне хаос. Достигла ли она точки, после которой отступление невозможно? Как только она перейдет Рубикон, пути назад не будет. Пока у нее все еще есть возможность уволить плотника, поставить небольшую электрическую плитку в ванную, мыть посуду в туалете и пользоваться холодильником, который стоит на первом этаже.

   Вот что происходит, когда женщину одолевает всепоглощающая страсть! Она теряет способность логично мыслить.

   Наверху визжала пила, заглушая, как надеялась Марти, грохот, производимый передвижением мебели, и неумелые ругательства, которыми она сопровождала свои усилия, — еще одна область, где ей явно не хватает опыта.

   Возвращаясь в опустевшие передние комнаты, Марти удивлялась, что Коул не спускается, чтобы посмотреть, что происходит внизу.

   — Неужели тебе даже не интересно? — пробормотала она, обращаясь к пыльной лестнице. — Чего ты боишься? Что я брошусь на тебя, сорву с тебя одежду и сделаю свое дело, прежде чем ты успеешь позвать на помощь? — Из ее груди вырвался тяжкий вздох. — Ни единого шанса, — заключила она и тряхнула головой, чтобы избавиться от соблазнительной картины, возникшей в ее воображении.

   Когда Коул услышал, что внизу происходит какое-то движение, у него дрогнула рука, в результате чего он срезал лишний слой древесины. Выругавшись, он отложил рубанок. Какого черта она делает там внизу? Чем бы она ни занималась, помощь, очевидно, ей не нужна, иначе позвала бы его. Безусловно, позвала бы.

   Он не понимает женщин. Никогда не понимал и никогда не поймет. Тем более неподражаемую Марти Оуэнз.

   Коул убрал стружки и опилки и только после этого направился вниз. Там некуда было ступить ногой.

   Марти встретила его у подножия лестницы. Подбоченясь, она сообщила:

   — Я не сама двигала все это. Сосед помог.

   Коул осторожно переступил через сложенные друг на друга ящики, которые Марти вынула из стола.

   — Ты в своем уме? — осведомился он.

   — Не знаю. Какой диагноз ты поставишь?

   Ее тон был подозрительно невозмутимым, глаза — подозрительно блестящими. Маленький округлый подбородок был упрямо выпячен вперед, словно она хотела узнать, сможет ли он ударить ее.

   Нет, конечно. Он никогда не ударит женщину, как бы она ни провоцировала его.

   — Ты хочешь знать? Мой диагноз — от страха ты совсем потеряла голову. Я думаю, что ты пытаешься поставить себя в положение, в котором нет возможности повернуть назад. Угадал?

   — Я наняла тебя в качестве строителя, а не психоаналитика. Это мусор? Давай сюда, я вынесу его, — скомандовала Марти, как маленькая генеральша, и протянула руку к мешку.

   Коул отступил назад, пытаясь удержать ее взглядом.

   — Ты вывихнешь себе челюсть.