|
А как иначе! Он же был офицером спецназа ГРУ. Был когда-то и лейтенантом, и старшим лейтенантом, и капитаном, пока, получив майорскую звездочку, не был переведен в штаб. Наверное, засиделся на штабной работе у себя в батальоне, соскучился по нормальным темповым маршам, хотя я несколько раз видел, как офицеры штаба их батальона тренируются вместе с солдатами в различных дисциплинах, даже на «полосе разведчика», что вообще-то не слишком легко и постоянно там работающим солдатам. Говорили, что в их батальоне даже существует график занятий по общефизической и специальной подготовки офицеров штаба. Такой у них был в батальоне начальник штаба. Сам форму всегда поддерживал, и других офицеров заставлял. Впрочем, это нормальные отношения к штабным офицерам спецназа ГРУ. Слышал я, подобное практикуется повсеместно, только езде применяется по-своему. И батальоны, где такого нет, скорее составляют исключение из правил. В нашем батальоне, впрочем, ситуация была несколько другая. У нас сам комбат был хорошо подготовлен, но занимался и с солдатскими, и с офицерскими группами, и самостоятельно. Точно так же занимались и офицеры штаба, поддерживая боевую подготовку на должном уровне. Многие даже ко мне во взвод приходили, например, чтобы вместе с солдатами совершить марш-бросок. Вообще марш-бросок спецназа ГРУ всегда считается кульминацией в физической подготовке подразделения. Даже спортсмены-марафонцы не так часто бегают на дистанцию пятьдесят километров. А у нас это обязательное еженедельное мероприятие. Некоторые командиры взводов, правда, предпочитают такую тренировку проводить раз в десять дней. График занятий обычно бывает отдан на откуп командирам взводов, хотя и утверждается командиром роты. При этом я отдаю себе полный отчет в том, что соревноваться со спортсменами-марафонцами на олимпийской дистанции в сорок два километра сто девяносто пять метров ни я, ни мои солдаты не в состоянии. Но и марафонцы не всегда сумеют выдержать наш марш так, как это у нас полагается. Мы не практикуем бег на время. Более того, мы бег чередуем с быстрым шагом, и даже даем себе время от времени возможность отдохнуть. Особенно необходимым бывает привал не на тренировках, а в боевой обстановке, где важно сохранить силы бойцов, которые должны были поддерживать возможность сразу, с марша, вступить в бой. Вот этого у марафонцев не бывает. Как всякие спортсмены, они силы тратят только на прохождение дистанции. Им не до боя. У них даже в мыслях такого нет. А за финишной чертой спортсмены падают, как будто пулю получили.
Майор Медведь вел отряд так, как тому и положено было идти, чтобы не переутомиться раньше времени. Для простых армейцев этот темп показался бы неоправданно высоким, но для спецназовцев военной разведки считался даже щадящим. Бывало, что я задавал своему взводе гораздо более высокую скорость движения. Но – только при необходимости или на тренировках. Шли мы в траве по уже утоптанной тропе, оставленной моим взводом, когда мы еще не планировали возвращение, и не боялись «наследить». Однако, едва оказавшись в Резервации, отряд по непонятной причине остановился. Я поспешил вперед, как человек, уже бывавший здесь, и относительно знакомый с обстановкой. Именно по этой причине меня вообще-то и пригласили в группу Медведя. Еще не догнав ведущих, я спросил по связи старшего сержанта, который шел сразу за майором: – Камнеломов! Что там такое? – Товарищ старший лейтенант, мы вот тут с товарищем майором думаем, если черная кошка перебежала тропу в одну и в другую сторону, она отменила беду или удвоила ее? – Какая кошка! – возмутился я. – Откуда здесь кошке взяться! Здесь до ближайшего села семьдесят шесть километров. – Думаешь, старлей, нам двоим приблазнилось? – спросил Медведь. – Я тоже ее видел, – вставил свое слово капитан Волков. – Даже автомат успел поднять, но она уже в кусты шмыганула, только кончик хвоста торчал. |
