Не дав мне перечислить все до конца, командующий поднятой ладонью остановил мои воспоминания, показывая свой малый интерес к этим предметам и в целом и в отдельности, взял со стола трубку смартфона, и набрал номер одним нажатием кнопки, как я понял, просто вызвал тот номер, по которому недавно разговаривал.

– Сам объяснишь сейчас профессору. Встречу я обеспечить не сумел, поскольку ты дал согласие на участие в новой операции, и свободного времени, следовательно, не имеешь. Профессор просил хотя бы обеспечить ему возможность поговорить с тобой по телефону. Хочет что-то выяснить. Важное для науки.

На звонок ответили. Командующий поднял смартфон к уху.

– Виталий Витальевич, полковник Мочилов беспокоит. Вот передо мной сейчас сидит старший лейтенант Троица. Он готов ответить на ваши вопросы и выслушать ваши просьбы. Только постарайтесь надолго его не занимать. Старшего лейтенанта уже дожидается целый зоопарк, чтобы отправиться туда, в Резервацию, как они это место называют. Да-да. Именно – зоопарк. Майор Медведь, капитан Волков, старший лейтенант Лисин. А в дополнение к этому еще и старший лейтенант Троица, вероятно, с частью солдат своего взвода.

Фразу относительно «зоопарка» я почти расшифровал. Это, видимо, состав группы, с которой я должен пойти в Резервацию. А вот при чем здесь солдаты моего взвода, я еще не понял, и посмотрел на командующего быстрым вопросительным взглядом. При этом помнил и неясные недавние объяснения майора Медведя по тому же поводу. Но полковник, вместо ответа, просто протянул мне трубку, чтобы я поговорил, как я понял, с каким-то ученым по поводу проб, оставленных мной в контейнере в первое посещение Полосы Отчуждения.

Я взял в руку трубку полковника, и негромко представился в нее:

– Старший лейтенант Троица. Владимир Александрович меня зовут. Слушаю вас внимательно.

Такое представление – по имени-отчеству – возможно было, конечно, только при разговоре с гражданским лицом, поскольку оно категорично не уставное. Но я так и понял, что говорю с человеком гражданским, каким-то профессором. Однако мой собеседник, обладатель густого баса, каким часто говорят внешне совсем не крупные люди, представился:

– Генерал-лейтенант Вильмонт, меня зовут Виталий Витальевич.

Так высоко я еще не взлетал, чтобы моей персоной генерал-лейтенанты интересовались. Даже генерал-майоры ни разу ко мне со своими вопросами не обращались. Мне только, случалось, другие старшие офицеры передавали их распоряжения, и это уже говорило о том, что какой-то генерал-майор о моем существовании чуть-чуть знает, и заинтересован в результатах моей деятельности. А тут – генерал-лейтенант. Было впору до упора возгордиться – на секунду даже дыхание в горле сперло, и мне потребовалось все присутствие духа офицера спецназа ГРУ, чтобы удержать себя в руках. А Виталий Витальевич, тем временем, продолжил:

– Владимир Александрович, расскажите мне, что вы положили в контейнер для отправки к нам. Что и в каком количестве, в какой упаковке?

Он требовал подробностей. Я снова все перечислил. Память мне пока еще не изменяет, несмотря на седые волосы. Но они генерал-лейтенанта, мне показалось, не волновали.

– Эта баночка, куда вы положили скребок со следа «гуляющего дыма», была закрытая?

– Конечно, там металлическая крышка завинчивалась.

– А сама баночка была чистая? Внутри ничего не было?

– Внешне – да. Эта баночка принадлежала солдату моего взвода.