– Это, товарищ генерал, слишком сложно для офицера спецназа ГРУ, владеющего компьютером только на «юзерском» уровне.

– Тем не менее, наши специалисты пришли к выводу, что это вещество, как вы и решили, собственную программу имеет, и старается ей следовать. В настоящее время специалисты смежной с нами лаборатории ГРУ пытаются с вашей пробы программу скачать, чтобы прочитать без помех. Беда в том, что сам носитель программы, по всей вероятности, тот столб дыма, который вы обозвали «гуляющим» а проба представляет собой только след деятельности программы. Какого, говорите, дым был цвета?

– Бело-сиреневый, товарищ генерал.

– Понятно. Цвет, только отчасти характерный для кремниевых соединений. Короче говоря, Владимир Александрович, к вам в течение часа прибудет вертолет МИ-26, и доставят камеру, способную делать снимки для спектрального анализа – спектрофотометр она называется. И вы обязательно должны будете сфотографировать такой столб. Найти, и сфотографировать несколько раз. Это очень важно для науки.

– А если они все уже прогорели? – спросил я. – Дым – это, скажем так, послесловие огня. А любой огонь требуется чем-то подпитывать. К моменту нашего возвращения в Резервацию, дымы могут полностью иссякнуть.

– Наши специалисты уверенно заявляют, что столбы эти в состоянии «дымить» без всякой подпитки в течение, вероятно, нескольких месяцев, – генерал-лейтенант спокойно и без интеллигентского напряга сообщил мне, что я дурак, а дураку вовсе не обязательно объяснять то, что он все равно не поймет. С точки зрения уважения к профессорскому званию генерала я мог бы с ним согласиться. Я тоже не всегда обязан сообщать солдатам все свои действия и соображения. И даже не считая их дураками. И потому допустил, что генерал и меня таковым откровенно не считал, а ему просто было сложно объяснить мне то, в чем он сам не специалист. И мне не стоит слишком сильно возносится. Нобелевская премия мне все равно не светит. – По вашей видеозаписи сделан спектральный анализ. Судя по всему, горение происходит медленное, и продукт не сгорает полностью, то есть, может еще долго чадить.

– Хорошо, товарищ генерал. Я понял. Сделаю снимки.

– Столб дыма. Из него какую-то пробу вытащить, я думаю, не удастся. Лично я не вижу варианта, как это сделать. Мы даже не знаем, какая там субстанция внутри, насколько она пластичная и сохраняемая вне определенного количества. Но вот вместе с камерой вам привезут прибор, который может скачать с дыма часть его внутренней программы, а может и не скачать. В любом случае за результат вы не расстраивайтесь. Это наши проблемы. А вам необходимо только попробовать. Однако попробовать стоит. Но ставить или даже держать прибор следует не дальше метра от источника, что, как мне видится, несколько опасно. Прибор, предупреждаю, дорогой. Лучше и для вас, и для меня будет, если он не сгорит в дыму. Не рискуйте такой техникой. А в остальном все задания на прежнем уровне. Пробы воды желательно взять на тех же самых местах, где вы их брали в первый раз, и обозначить на флагах номера, как вы в первый раз сделали. Мы это заранее, к сожалению, не обговаривали. Сможете найти место? Оба места.

– Без проблем, товарищ генерал. У меня память профессионального разведчика. Она и через год не подведет, не то что, через день.

В действительности, у меня, в самом деле, была память профессионального военного разведчика, и я мог на эту память положиться. Однако я, сам не зная для чего, отметил на карте в своем «планшетнике» места, где брал пробы. Но сообщать об этом генералу, решил я, ни к чему. Пусть считает, что я только на память полагаюсь.

– Вот и отлично.

– Я понял, товарищ генерал.