− Я… я правда не знаю, где он. Я не чувствую его сейчас.

Безысходность прокатилась сквозь его тело мощной волной ярости и, переместившись к стене, он со всей злостью впечатал в нее кулак, кроша ту на мелкие камушки и оставив в ней огромную зияющую дыру.

− Но… я чувствую ее.

Аполлон замер, проблеск надежды заполнил его изнутри, вытесняя горечь потери. Он развернулся к Артемиде.

− Терезу? — в его глазах читалась мольба.

Она медленно кивнула, но радости на ее лице не было.

− Тогда она все еще жива, — в его голубых глазах зажегся огонек.

«Хвала Зевсу».

Он найдет ее, вернет обратно и сделает все, что в его силах для того, чтобы ей больше ничто не угрожало, а потом…

− Да… но только в данный момент, — печально прошептала его сестра.

Когда Тереза пришла в себя, то ощутила, что все ее тело нестерпимо болит. Она открыла глаза и все вокруг начало вращаться, словно ее запихнули на детский аттракцион «Солнышко».

«Вот дерьмо…»

Она боролась с Эриком, она царапалась, кусалась, пиналась. Но все без толку, в конце концов, она ему не ровня.

«Аполлон».

Ей ненавистна была мысль о том, что он вернется домой и обнаружит тот разгром, что они оставили после себя. Он так старался защитить ее, но не смог, Эрик все же забрал ее. И сейчас… сейчас он собирается убить ее.

− Здравствуй еще раз, — язвительный голос Эрика донесся из тьмы. − Вижу, ты снова со мной.

Тереза попыталась подняться, в надежде неожиданно сорваться с места и убежать от него… Но она даже не смогла пошевелиться. Ее запястья были наглухо прикованы цепью высоко у нее над головой, а ноги закованы и прижаты к земле огромными каменными колодками, закрепленными глубоко под землей.

Тереза попыталась сфокусировать взгляд, и перед ней тут же возникло лицо Эрика. Его бледное красивое лицо. Лицо ангела, скрывающее дьявола внутри.

− Тереза, ну вот ты, наконец, и оказалась там, где я хочу, чтобы ты была, — он зло улыбнулся ей.

«Нет, нет…»

Эрик когтями погладил ее щеку, скользя вниз по хрупкой шее, пока не схватил ее за горло, впечатывая сильнее в твердую землю и заставляя ее задыхаться.

− Угадай-ка, что с тобой будет, милая Тереза?

Он отпустил ее, и она сразу начала хватать ртом воздух, откашливаясь, а его рука стала опускаться все ниже, пока не достигла ключицы. Желчь поднялась в ее горле, пока Эрик обводил пальцем ее грудь, когтем задевая сосок. Она не могла, не могла выносить его прикосновений.

«Не. Могу. Вынести. Этого!»

Она была полностью обнажена, так как он сорвал с нее всю одежду в кабинете и оставил для Аполлона, как маленький подарочек на память о себе.

− Так он поймет, что его шлюха у меня, — он больно сжал ее грудь, оставляя на бледной коже кровавые следы от когтей. − После того, как я одарил тебя…

«Одарил ее?»

− Имеешь в виду, когда ты проклял меня, — выплюнула она, выкручивая скованные запястья.

Он снова взял ее за горло, впиваясь в нежную кожу когтями. Тереза стиснула зубы от боли и почувствовала, как кровь стекает струйкой вниз по ее шее.

− После того как я одарил тебя, ты говорила лишь о том, чтобы снова увидеть солнце. О том, как тебе хочется гулять днем, ощущать его тепло на своей коже.

Да, да, она говорила о солнце, плакала, хотела увидеть его снова, но Эрик сказал ей, что солнце станет ее погибелью, и вскоре она поняла, что он был прав. Прикосновение солнечных лучей к ее ставшей такой чувствительной коже было сродни агонии, а больше не легким согревающим теплом, которое она запомнила человеком.