— Щас… попрут… — задыхаясь, проговорил Киту. — Эх вы… вояки…

— А я чо? Я ничо, — забормотал Колотун. — Я б сразу ему башку снес, но он же крутился, как…

— Заткнись, — оборвал его Бошку. — Все с тобой ясно!

— А ты, сам-то, — буркнул Хлебопек, — чего прикладом-то? Патроны берег?

— Ага, — осклабился Бошку. — В ближнем бою прикладом сподручнее…

Мутанты замолчали, переводя дух и оглядывая поле боя, которое осталось за ними. Пока — за ними.

— Разделиться нам надо, — предложил Птицелов. — Трое в погоню, остальные прикрывают.

— Дельно! — отозвался Бошку. — Да всем и не прорваться.

— Я остаюсь, — сказал Киту. — Бежать придется быстро, а куда мне с моей ногой… Уж лучше я тут… Пока жив буду, не пропущу ни одной твари.

— Правильно, — согласился Хлебопек. — Я тоже останусь. Колчан битком. Авось до утра продержимся, а там, глядишь, упыри на ночлег свалят.

— Ладно, — проговорил Колотун. — Вы уж постарайтесь, мужики, их не пущать, а?

— Не дрейфь, — отмахнулся чешуйчатой лапой Киту. — А ты, сынок, — обратился он к Птицелову, — найди дочку-то. Одна она у меня…

— Найду, отец, — пообещал Птицелов.

— Валите отсюда побыстрее, — сказал Хлебопек. — Нам пора оборону занимать.

Он полез на небольшой скальный останец с раздвоенной вершиной. Взобрался, протянул руку Киту. Птицелов с Колотуном подсадили старика.

— Валите, валите! — крикнул Хлебопек сверху.

Ночные сумерки поблекли, и стало видно, как с трех сторон стекаются к мутантам серые тени. Будто грязная река вышла из берегов.

Птицелов, Бошку и Колотун рванули вверх по дороге. Их попытались остановить. Двое молодых упырей метнулись под ноги. Птицелов взял на себя того, что справа. Клацнув зубами, упырь попробовал ухватить мутанта за лодыжку, но промахнулся. И это стоило ему жизни. Тесак у Птицелова был хороший. Им стальной прут перерубить можно, не то что шею. Упырь умер без звука.

Второй вздыбился, как дрессированный, на задние лапы. Бошку прикладом раздробил ему нижнюю челюсть, а неуклюжий Колотун отсек хвост. Захлебываясь черной кровью, зверь покатился в пыль. Булькающий звук, похожий на человечий вопль, огласил окрестности. Но мутанты не прислушивались. Они были уже далеко от места схватки.

Позади раздался выстрел, второй, засвистели стрелы. Жутким похоронным воем отозвались упыри.

Мутанты наддали.

— Все! Не могу больше, — прохрипел Колотун, валясь в пыль.

Бошку последовал его примеру. Птицелов протащился еще несколько шагов, но почувствовал, что если немедленно не остановится, ноги откажутся ему служить. Но в пыль он валиться не стал. Надо было осмотреться.

Мировой Свет с каждой минутой становился ярче. Изъявленные норами стены карьера сверкали, как колотый сахар. Дорога плавной спиралью спускалась в искусственную котловину, дно которой скрывалось в тумане. Из тумана торчала проржавленная стрела буровой установки и гигантский ковш шагающего экскаватора.

Птицелов прислушался: ни выстрелов, ни воя упырей. Наступило утро, и бой, видимо, закончился. С тем или иным результатом.

Назад пойдем, подумал Птицелов, посмотрим, что с мужиками сталось. Вдруг выжили?

Он не особенно в это верил.