Что он хотел сказать, когда упомянул моих друзей? Он снова собирается причинить вред Лурдес? Элиасу? Я уже почти выхожу из лифта, когда у его дверей появляется Кэтрин. Заметив меня, она выглядит потрясённой, но затем, круто развернувшись, заходит в кабину и нажимает кнопку подвала.

— Стой, — бросившись вперёд, говорю я. Протиснувшись мимо неё, я нажимаю кнопку вестибюля, но двери закрываются. — Чёрт побери, Кэтрин. Мне нужно найти брата!

— Дэниел в целости и сохранности, — отвечает она, бросая взгляд на приглашение в моей руке. Кэтрин чуть меняет позу. В своём белом платье и с идеальным макияжем она выглядит просто роскошно. — Твоя неблагополучная семейка может подождать.

Я замечаю, что её трясёт, и меня охватывает беспокойство.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Где Элиас?

Похожа ли Кэтрин на меня — поймана ли она где-то между, как я? Или она просто застряла здесь и умеет общаться с призраками? Лифт останавливается и оповещает звонком, что мы достигли подвала.

Кэтрин выходит в коридор и останавливается, оборачиваясь на меня.

— Ты должна увидеть это, Одри. Тебе следует узнать эту сторону «Руби» прежде, чем ты слепо отправишься на вечеринку. — Она тяжело вздыхает, когда я не двигаюсь. — Знаешь, это так иронично, — с очевидным раздражением замечает Кэтрин. — Я пытаюсь спасти тебя, но не потому что ты мне нравишься, и даже не потому что мне нравится твой брат. Я делаю это из-за того, что Эли заботится о тебе. Пусть даже, по моему личному мнению, он мог бы найти кого-то получше.

Значит, Элиас не ранен — иначе Кэтрин помчалась бы к нему. Но воспоминание о них двоих в бильярдной комнате ещё свежо. Та нежность, с которой они обращались друг к другу, как касались друг друга… Я откровенно признаюсь в своей ревности, и наверняка вызываю жалость, когда спрашиваю:

— Ты любишь его, Кэтрин?

Она с нежностью улыбается.

— Да, и всегда буду.

— А он тебя?

— Нет, и никогда не будет. — Она отвечает незамедлительно, но без холодности. Словно констатирует факт — болезненный для неё, судя по тому, как начинают блестеть её глаза. Кэтрин могла бы растянуть этот момент и помучить меня, но не сделала этого. Может, эта девушка и не такая уж злая.

— Ну а теперь, — шмыгнув носом, говорит она, — если ты не хочешь, чтобы я сказала тебе, какая ты хорошенькая, думаю, лучше нам поспешить, пока не сгорели остальные.

Всё внутри меня обрывается.

— Что?

Кэтрин снимает свои туфли, подцепляет их на палец за ремешки, и устремляется вперёд по коридору. Мне приходится перейти на неуверенный из-за каблуков бег, чтобы поспеть за ней. Кэтрин, кто бы сомневался, даже передвигаясь трусцой в неудобном, казалось бы, расшитом пайетками вечернем платье, остаётся образцом грациозности. Наконец, мы последний раз поворачиваем за угол, и моё волнение усиливается во сто крат, когда я вижу столпившихся у двери в комнату Лурдес членов персонала. Они сжимаются, когда мы подходим ближе, и избегают встречаться глазами с Кэтрин.

«Портье не нравится, когда в хозяйственном блоке находятся посторонние». Именно эти слова сказала мне Лурдес, когда мы только познакомились. Персонал напуган как никогда, и, помимо воли, мне передаётся часть их беспокойства. Я едва могу ровно дышать, когда добираюсь до дверного проёма, и до смерти боюсь заглядывать внутрь. Но Лурдес моя подруга, и я не оставлю её, если она нуждается во мне.

Я успокаиваюсь и смотрю в комнату. Первым я вижу Элиаса, который сидит на краешке кровати, упираясь локтями в колени и спрятав лицо в ладонях. Свет приглушён, кровь в том месте, где умер Кеннет, впиталась в ковёр, лампы и посуда разбиты.