— Ты виделась с Ле Радо? — быстро спросила Клодия. — Когда же?

— Когда вы ушли в соседнюю залу посмотреть на игру. Де Бельфон нас представил, и я танцевала с ним. Он премило танцует.

— Так ты познакомилась и с Боврэ?

Случилось то, чего не должно было произойти, осознала графиня. Но как же все это вышло? Она ведь дала брату слово держать Мадлен в отдалении от Боврэ.

Девушка почувствовала, что ее наставница чем-то расстроена.

— Нет, мадам. Де Ле Радо лишь показал мне своего дядюшку издалека. Он пояснил, что того не было в Париже семь лет, и поэтому его костюм так старомоден.

Графиня нетерпеливо притопнула ногой.

— Полэн, — вскричала она. — Долго ли нам еще ждать? Сейчас же сходите и посмотрите, готов ли чай для моей племянницы, и если готов, принесите его.

Кивком отпустив лакея, дама обратилась к Мадлен.

— Не хочу говорить об этом в присутствии слуг. Ты должна держаться подальше от Боврэ, дорогая. Понимаешь, как можно дальше. Он злейший враг твоего отца. Сам старикашка, возможно, и полный дурак, но он закадычный друг некоего Сен-Себастьяна, а худшего знакомства для вашего дома себе и представить нельзя.

Мадлен широко раскрыла глаза.

— Но я не понимаю…

— Много лет назад, — продолжала графиня, — еще до твоего рождения, разразился ужасный скандал. Его быстро замяли, поскольку в нем были замешаны высокопоставленные особы. Но в то время мы все были просто в ужасе. Этот скандал и заставил отца твоего покинуть Париж.

— Так я и знала!

Мадлен подалась вперед. Шелковые ленты на груди девушки затрепетали, корсаж внезапно показался ей слишком тугим.

— Я подозревала, что батюшка говорит мне не все! Он всегда оправдывал свой отъезд из столицы усталостью и нежеланием вести светскую жизнь, но, глядя на его постоянную опечаленность, в это трудно было поверить.

Графиня вздохнула. Видно было, что разговор с дочерью брата дается ей не без труда.

— Ты, разумеется, слышала о любовнице прежнего короля — мадам де Монтеспан?[3] Ее некогда обвиняли в связи с ведьмами и отравительницами. Правда, расследования ничего не дали, но именно в то время по Парижу и поползли слухи о черных мессах, спаси нас Господь! — Она перекрестилась. — В конце концов Монтеспан вышла из милости у короля, а со временем, говорят, сделалась чрезвычайно набожной. Но нечистые служения продолжались, и след привел к Сен-Себастьяну с Боврэ, а от них и к десятку знатных юнцов. Мой брат, твой будущий батюшка, также оказался к этому как-то примешан, но он спешно покинул двор и потому его тревожить не стали…

Вошел лакей, и графиня умолкла.

— Чай, мадам, — объявил Полэн, ставя на стол английский фаянсовый чайник. — Мадемуазель будет пить его с молоком? — спросил он тоном, ясно показывавшим, насколько не по душе ему этот иностранный обычай.

— Китайский чай пьется без молока, — высокомерно произнесла девушка. — Тем не менее благодарю вас.

Полэн поклонился и вернулся к двери.

Мадлен не понадобилось много времени, чтобы смириться с неприятными новостями. Когда она снова заговорила, в ее голосе не было ни огорчения, ни тревоги.

— Слухи всегда только слухи, мадам. Но теперь я понимаю, почему мое поведение не должно подавать к ним ни малейшего повода.

— Вот и умница, — сказала графиня. Ее симпатия к племяннице все возрастала. Несмотря на свою юность и провинциальное воспитание, та вовсе не казалась ни глупенькой, ни наивной.