– Звучит так, будто тебе всё окей, – ехидно замечает Хелла. – А я не думаю, что всё тут окей!

– Тише, Хелла, или ты их ещё больше рассердишь.

– Нечего говорить мне, что мне делать, Энди! Ты не мой отец! – её голос звучит пронзительно даже в её собственных ушах, нервное напряжение пробегает по всему её телу.

Рот нарисованной женщины теперь открыт полностью, как будто она готовится закричать.

Именно это портреты и делают, все вместе. Вопль оглушительный и такой резкий, что у Хеллы начинают болеть уши. Как будто столетиями сдерживаемый гнев наконец может вырваться, и поэтому крик никак не прекращается.

Хелла больше не может это выносить и вместо этого концентрируется на своих руках. Сработало! Она прижимает их к ушам, хотя всё её тело по-прежнему закаменевшее. Неожиданно вопли обрываются, и рты со щелчками захлопываются. Хелла слышит, как клацают друг о друга зубы. А ещё она может теперь пошевелить ногами и быстро делает несколько шагов назад. Как и все остальные.

– Эге, – бормочет Серж. – У меня до сих пор звенит в ушах.

– Быстро, уходим отсюда, – бросает Мэгги, которая уже бежит к двери.

– Погодите! – кричит Хелла. – Картина хочет сказать что-то ещё.

Серж проходит мимо неё.

– Сеструха, я не собираюсь дожидаться этого.

– Теперь она выглядит очень грустной.

– И здесь тоже, – говорит Энди. – Он плачет.

– Тсс, – шипит Хелла. – Она что-то говорит, но я не вполне расслышала, а подойти ближе опасаюсь.

Остальные всё-таки становятся рядом с Хеллой.

Несколько слезинок капают из глаз женщины. Губы её дрожат, и тут Хелла разбирает-таки её слова:

– Помоги нам.

Глава 16

– Она просит о помощи, – говорит Хелла.

Тотчас после этого картины снова просто картины; нейтрально выглядящие портреты без слёз, точно ничего не случилось.

– О-о-о-оке-е-е-ей, – тянет Энди. – Так-так, если бы нам только было известно чуть больше… В чём им нужна наша помощь?

Хелла наклоняет голову.

– Я думаю, они хотят, чтобы мы освободили их от этих картин. Они замурованы в них и, вероятно, ещё живы.

– Ох, ладно, это так легко и просто, – фыркает Вилли. – Мы сделаем это.

Хелла сердито зыркает на Вилли.

– Не надо сарказма, Вилли. Наверняка это ужасно – вечно торчать на картине и понимать, что тебе никуда не деться. Худшего заточения и не придумаешь.

– А можно мы сначала выберемся отсюда? – спрашивает Мэгги. – И вообще, мы ведь не можем вырезать их из рам, и мне совсем-совсем не нравится тут теперь.

Серж хихикает.

– Думаешь, где-то ещё в отеле лучше?

– Нет, но с меня хватит, – отвечает Мэгги. – Особенно этой комнаты. Скоро тут снова появится этот стол, и я хочу найти маму с папой.

– Окей, сестрёнка, – соглашается Энди. – Если только та стена за дверью пропала.

Остальные следуют за ним.

– Да, дверь открыта.

– Чуть больше энтузиазма было бы неплохо, Энди, – с ухмылкой говорит Хелла.

Парень подмигивает ей.

– Я Ледяной Энди, верно?

Хелла закатывает глаза и шагает в коридор.

– Вау, мы прямо как в замке.

– Ура! – кричит Мэгги. – До никогда, жуткие портреты!

Стены сложены из грубого кирпича, на стенах висят факелы. Пламя не красное или жёлтое, а зелёного цвета. Самое дикое, однако, это пол, на котором лежит слой земли.

Как только Хелла встаёт в коридоре, её желудок начинает громко бурчать.

– Я неожиданно очень голодна.