Я объяснил, что Розалинда – моя двоюродная сестра. Софи все так же внимательно, изучающе смотрела на меня, пока я отвечал на этот вопрос, и медленно кивнула.

    – Он ее хочет? – спросила она.

    – Так он сказал, – угрюмо ответил я.

    – Она… она может родить ему детей, понимаешь? – сказала Софи.

    – Для чего ты мне это говоришь? – резко спросил я.

    Она помолчала.

    – Ты ее любишь, – наконец сказала она, не столько спрашивая, сколько сама себе отвечая.

    Слово… Опять всего лишь слово… Когда у людей все мысли общие , когда радость и горе любого улавливаются мгновенно и ощущаются, как свои собственные… Где тогда найти слова, чтобы выразить это?… Таких слов просто нет, для этого нужно другое… совсем другое…

    – Мы… любим друг друга, – сказал я. Это было все, что я мог ей сказать.

    Софи кивнула и стала безучастно обламывать сухие ветки, которые держала в руках.

    – Он сейчас ушел… Туда, далеко, где они сражаются. Сейчас она в безопасности.

    – Она спит. Они обе спят, – сказал я.

    – Откуда ты знаешь?!

    Я коротко объяснил, стараясь растолковать ей все, как можно проще. Она слушала, продолжая обламывать ветки. Потом отбросила их в сторону и кивнула.

    – Я помню, – задумчиво прошептала она, – еще тогда… Мама говорила мне что-то… Что будто ты понимаешь ее раньше, чем она успеет сказать… Это и есть то самое ?

    – Вероятно. Я думаю, у твоей матери тоже было это , но… очень слабое… Так что она сама даже не знала об этом… Не догадывалась…

    – Наверно, это здорово, – сказала она с завистью, – все равно что иметь глаза, которые видят насквозь?…

    – Да… приблизительно так, – подтвердил я, – но это очень трудно объяснить словами… Правда, иногда это может причинить и… боль.

    – Быть отклонением – уже больно… Очень больно! Всегда! – она по-прежнему сидела на корточках и разглядывала свои коричневые от загара руки. – Если она сумеет родить ему детей, я буду ему уже не нужна… – тихо выговорила она.

    Хоть и было темно, я увидел, что щеки ее мокры от слез.

    – Софи… милая! Ты что… любишь этого «Паука»?

    – Не надо! Пожалуйста, не называй его так. Мы здесь все не такие, как… Его зовут Гордон, и он… добр со мной… Ах, Дэви, если бы у тебя было так мало в жизни хорошего, как у меня, ты бы понял, что это для меня значит! Ты никогда не поймешь, какая кошмарная пустота здесь вокруг! Я бы родила ему детей, если бы могла… Если бы я только могла!… Скажи, зачем они делают это с нами?! Почему они не убили меня сразу? Это было бы милосердней…

    Она молча плакала, не рыдая, даже не всхлипывая, просто слезы текли и текли по всему лицу. Я взял ее за руку…

    Вдруг передо мной отчетливо встала картина: мужчина и женщина держатся за руки, а маленькая фигурка на лошади машет мне ручонкой… Машет, машет… А потом они все исчезают за деревьями, а я остаюсь стоять, полный горя от своей первой утраты, чувствую прикосновения детских губ на моей щеке и сжимая кусок желтой ленты с прядью темных волос в кулаке…

    – Софи… – с трудом сказал я.