|
Беззубые десны сочились кровью, от зубов не осталось даже пеньков. Передними лапами держал цепь, устало и исступленно лизал ее, и Томас потрясенно увидел, что толстое железо звеньев истончилось как сосулька на солнце, будто пес лижет их уже не одно столетие. Гигант не оборачивался, весь багровый от чудовищных усилий, и кол хоть и медленно, со скрипом, но выдвигался из земли, твердой, как сама скала. Калика обернулся: - Сэр Томас, пойдем. Не могу смотреть... - Что с ним? - Не помню, то ли кол сам войдет в землю, то ли этот бугай его сам ненароком вобьет, вон какой неуклюжий, то ли еще чего... Иначе бы давно освободился, а Сизиф вкатил бы свой камень! Томас сказал дрожащим голосом: - Похоже, он поссорился с мужиком покрепче себя. Олег вдвинулся в щель, исчез, только доносились осторожные шаги в темноте. Томас крикнул ему в спину: - Неужели это тот, кого она ждет? - Да,- был затихающий ответ. Томас, повинуясь вдруг вспыхнувшему чувству, обернулся: - Амирани! Она ждет. Плечи гиганта застыли. Он все так же держал кол, не давая погрузиться обратно. Томас сказал громче. настойчивее: - Ее зовут Камари. Она научилась стрелять из лука. Она живет здесь в горах. Теперь я понимаю, почему все скалы окрест с округлыми краями! Она все время ждет, что ты вытащишь этот проклятый кол, и потому хочет быть рядом, когда выйдешь. Гигант взревел, мышцы спины вздулись еще страшнее. Пещера наполнилась скрипом и скрежетом. Кол пополз все выше и выше, медленно истончаясь, и Томас уже мог вычислить, какой он длины. Со свода посыпались мелкие камешки. Томас попятился, кол пошел вверх быстрее, пес с изумленно радостным визгом попятился, и тут выступ закрыл пещеру с прикованным героем. Томас повернулся и бросился догонять калику. Олег заворчал, когда рыцарь ткнулся ему в спину, спросил недовольно: - Что там за рев? - Амирани... - Я знаю, как его зовут. Чего ревет? Томас прислушался, губы его раздвинулись в усмешке. Потом сообразил, что калика не видит, пояснил с радостным изумлением: - Он тоже ее не забыл. - Ну? - Иначе бы не стал так... Откуда и силы взялись. Сзади грохот и треск не ослабевали, а будто бы даже стали громче. В спины толкнула волна спертого воздуха. Снова был треск, будто трещала раздираемая надвое скала. Калика наконец пробормотал с недоумением: - Чего это он разбушевался? - Скалу ломает,- определил Томас. - До скалы не дотянуться,- хмыкнул калика. Томас сказал победно: - Дотянулся! Он вытащил этот чертов кол!.. А сейчас проламывается к выходу. Только бы собаку не забыл взять, здоровяк... Калика даже остановился, прислушиваясь. Лица его Томас не видел, но голос в темноте прозвучал явно озадаченно: - Не понимаю... Столько веков не мог, а сейчас вдруг... Что его так зацепило? Томас смолчал с чувством жалости. Слабый свет от головки посоха осветил стену. Сплошную, без единой трещины. Подземный ход кончился, Томас чувствовал, как варится в собственном поту. Дышать стало тяжко, он понял, что дышит собственным воздухом, который перегнал через себя несколько раз. Калика постучал посохом в стену. Томас слышал, как в голосе калики послышались несвойственные мудрости нотки: - А, была ни была! Томас зажмурился, отступил подальше. |
