— Только договоримся: один вопрос ваш, один мой, — предложила Анабель.

— По рукам! Итак, кто ваши родители? Анабель и не заметила, как за рассказами о детстве пролетело время. Уже подали десерт с труднопроизносимым названием, оказавшийся мороженым с фруктами, политыми каким-то кисловатым соусом, а она даже не могла вспомнить, что было на закуску! Одно осталось в памяти: Тед прав, готовят в этом ресторане великолепно.

— Боже, как вкусно… — пробормотала Анабель, пробуя мороженое.

— Никогда бы не подумал, что вы любите сладкое.

Анабель казалось, будто сегодня Тед продемонстрировал ей большую часть своего запаса улыбок.

— Я ужасная сладкоежка, — призналась она. — Только не говорите об этом детям.

— А я вот равнодушен к сладкому. Зато я музыку люблю!

— Кто же не любит музыку! Кстати, мне очень нравится, как здесь играет оркестр. Я давно не слышала живого исполнения.

Тед лишь кивнул, то ли соглашаясь с ней, то ли каким-то своим мыслям. Анабель решила не трогать его. Мало ли о чем думает человек? Мороженое сейчас привлекало ее гораздо больше, чем очередная загадка от Теда Уилсоу.

— Дорогая мисс Лоуэлл, я приглашаю вас на вальс, — сказал он.

— Я… я не умею танцевать вальс! — попыталась отказаться Анабель.

— Так уж и не умеете? — хитро прищурившись, переспросил Тед.

Анабель смутилась. Ну почему этот мужчина так легко разгадывает ее? Или просто она не умеет лгать?

— Когда я была маленькой, я три месяца занималась хореографией. Потом умер папа, и было не до танцев, а потом я почему-то не вернулась. В общем, когда-то давно я училась танцевать вальс. А сейчас все забыла.

Тед встал и взял Анабель за руку. Ее изящная кисть утонула в его широкой и крепкой ладони.

— Не бойтесь, мисс Лоуэлл, когда я рядом, не бойтесь ничего, — сказал он.

И Анабель поверила.

— Это навык, дорогая мисс Лоуэлл, а уж вы должны знать, что навык невозможно потерять.

Тед сделал шаг назад, и Анабель ничего не оставалось, как встать из-за стола. Тед вывел ее на танцевальную площадку и притянул к себе.

— Ничего не бойтесь и смотрите мне в глаза, — приказал Тед. — Позвольте мне вести. Тело само вам подскажет.

Анабель подняла голову и встретилась с Тедом взглядами. Именно сейчас она поняла, что пропала. Месть, беспокойство о детях — все отошло на второй план. Были только он и она. И вальс. Сумасшедший, неистовый, заставляющий кровь быстрее течь в жилах, кружащий голову сильнее шампанского.

Она отдалась во власть музыки и партнера. Тело само вспоминало, что ему нужно делать. Анабель не сразу поняла, что музыка закончилась и они просто стоят, плотно прижавшись друг к другу. Она рванулась, но крепкие руки не пустили.

— Не будьте смешной, мисс Лоуэлл, — прошептал Тед, касаясь губами ее уха.

Нет сил терпеть эту муку! И нет сил ослушаться.

Когда придет этот день, или ночь, или утро в парке, подумала Анабель, он так же скажет мне: «Ничего не бойтесь и смотрите мне в глаза. Позвольте мне вести. Тело само вам подскажет».

И она позволит. Это будет сладко, это будет мучительно сладко, а когда все закончится, она вот так же без сил прижмется к нему и не посмеет даже дышать, лишь бы не разрушить, не спугнуть… Что? Анабель не знала. Она была уверена только в одном: этот день настанет, и она не будет сопротивляться, потому что отказывать Теду выше ее сил.