– Профессор велел мне подменить оригинал копией, когда вы с Алланом вернулись на склад, чтобы в последний раз все проверить. Настоящего Аттерсона он спрятал между двумя картинами, которые выбрал для себя, – он как раз подошел по размеру. – Уэсти жалобно посмотрел на Чиба. – Честное слово, мистер Кэллоуэй, если б я знал, что подделка предназначается для вас, я бы никогда на это не пошел.

В ответ Чиб снова потрепал студента по щеке, а Майк подумал, насколько слеп был он сам, когда не обратил внимания на признаки, которые теперь казались очевидными. Взять хотя бы план ограбления, который с самого начала выглядел слишком тщательно продуманным, чтобы быть результатом импровизации. Да и сам профессор почти проговорился, когда в ответ на расточаемые Майком похвалы ответил, что, мол, большинство планов выглядят безупречно, когда подумаешь о них в первый раз. Да, свой план Гиссинг вынашивал уже давно, и не просто вынашивал, но даже начал осуществлять. Вот только план его заключался вовсе не в том, чтобы украсть полдюжины картин и заменить их копиями. На самом деле он уже давно, возможно годами, пользовался своим положением признанного специалиста и исследователя современной живописи, тайком вынося со склада шедевры мастеров каждый раз, когда работал в хранилищах, куда не было доступа простым смертным. Гиссинг забеспокоился, только когда узнал об инвентаризации – о полной и тщательной инвентаризации, первой за несколько лет. Он понимал, что пропажа картин наверняка будет обнаружена, и стал готовиться к бегству. Профессор объявил о своей отставке, о которой, впрочем, было известно только в училище, выставил на продажу дом, а сам стал подыскивать подходящих исполнителей для своего плана… точнее, для его второй части. Майка он соблазнил портретом жены Монбоддо, а Аллана – превосходными работами Култона. Свою ставку Гиссинг сделал на то, что сколько бы картин ни пропало со склада, полицейское следствие наверняка «повесит» их на Майка и Аллана. Ведь как ни верти, они все же совершат вооруженный налет на склад, а раз так, картины должны быть у них. Сам Гиссинг планировал под шумок исчезнуть, да так, чтобы его не нашли. Майк считал, что профессор, скорее всего, уехал за границу. В других местах, о которых он упоминал, искать его было бесполезно – наверняка на примете у Гиссинга имелось давно облюбованное укрытие, о котором никто не догадывался. Когда‑то давно профессор упомянул Испанию, потом вдруг заговорил о коттедже на западном побережье Шотландии… Сейчас Майк понимал, что Гиссинг нечаянно проговорился, но тогда он не обратил на это внимания – не понял, что это может означать.

– Надоело слушать эту болтовню, – пожаловался Страх в наступившей тишине. – По‑моему, уже пора кого‑нибудь прикончить.

– Гиссинг – вот кто вам нужен, – с нажимом сказал Майк, глядя Чибу в глаза. – Обещайте, что займетесь им, когда покончите со мной.

– Я об этом подумаю. – Гангстер благосклонно кивнул. – Но это будет потом, а сейчас я склонен согласиться с мистером Страхом – мы слишком много болтаем. Пора заняться делом.

– Давно пора, – согласился Страх, ударяя кулаком правой руки по раскрытой ладони левой, и Майк повернулся, чтобы бросить на Лауру последний взгляд. Она сидела так близко, что казалось – еще немного, и он смог бы поцеловать ее на прощание.

– Прости, – пробормотал Майк. – Я сожалею, что втянул тебя во все это.

– Одними сожалениями ты не отделаешься, не надейся, – ответила Лаура, и Майк поразился тому, насколько твердо прозвучал ее голос. – Сделай что‑нибудь, и тогда я, быть может, тебя прощу…

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Майк не спеша кивнул, хотя голова у него буквально разламывалась от боли.