Было принято решение тормознуть запуск. Но перед этим разыграть представление с подготовкой пуска и внезапной отменой. Для чего? Да много резонов было. Например, хотелось взять диверсанта сразу на горячем, когда все его надежды рухнули в один миг, когда был прерван отсчет. Так они колются лучше.

Он и раскололся. Только сотрудничать наотрез отказался. Ничего, поработаем над ним. Может, и с химией, типа излюбленного немцами пентотала натрия, называемого еще сывороткой правды. Расскажет он нам все, в том числе и по работе в американской ядерной сфере.

Интересно, о чем думали американцы, засылая нам в логово своего секретоносителя? Были настолько уверены, что мы его не вычислим? Как всегда, их подвело запредельное самомнение и недооценка противника.

А что с Михаилом? Его держали в Подмосковье, на одном из пустующих складов артели «Красный коммунар». В Лэнгли решили переправить ценного пленника в «свободный мир». Вот только как? Через посольство, в дипломатическом грузе? Нет, не выйдет такой фокус. Американское посольство под колпаком, а дипломатические грузы тоже не резиновые, к тому же вовсе не так хорошо защищены. Остановились на переправке морем. Через Прибалтику.

Разведгруппе было дано указание: вывезти физика в Литву, на Серый Берег. А оттуда — в Данию скоростным катером, который уже определен для этого. Там им займутся американцы. Попытаются привлечь к сотрудничеству и заменить выбывшего из обоймы брата. Не получится — так хоть вытянут всеми способами информацию о Проекте, которая им пока еще неизвестна.

Когда я понял, что с Ленковским что-то не в порядке? Ну, собственно, такие предположения были с самого начала просто по долгу службы. Прав мой начальник — мы должны подозревать всех и всегда, и это вовсе не паранойя, а служебная бдительность. Но всерьез, конечно, я его не подозревал. Так, проверял для порядка.

А потом в дискуссионном клубе в Вийске увидел его, уже пришедшего в себя после нападения. На диспуте по поводу взрыва океанов.

Дело в том, что Святозар не профессиональный шпион. Не артист. Не гений перевоплощения. Он человек, снедаемый самыми темными, безумными страстями. И он просто не в состоянии сдерживать себя всегда. Давление его перегретого эго и фанатизм, которые довели его до жизни убийцы и диверсанта, просто обязаны были хоть изредка стравливаться паром, чтобы не разорвать его изнутри. И эти снедающие его страсти и идеи иногда прорывались. Как на той дискуссии, когда он с перекосившейся физиономией вещал, что победит в гонке вооружений сильнейший, он и будет пиком эволюции. И если задуматься, то становилось понятно — под сильнейшими он подразумевал совсем не нас.

В общем, никто и внимания особого не обратил на его выступление. Кроме меня с моей болезненной бдительностью и обостренной интуицией. Тогда и начала закрадываться мысль, что со Святозаром все непросто. Но я никак не мог понять — если он связан с врагом, то на чем его подловили, такого всего преданного советской власти, принципиального, совершенно не меркантильного?

В его личном деле была информация о родственниках, в том числе о пропавшем брате. Вроде и момент настораживающий, все же родня за границей, но только эту самую родню давно волной исторических перемен смыло.

Однако сомнения по поводу его семьи у меня все же имелись. Ведь именно семья за границей, фактически в заложниках, может использоваться противником в качестве вербовочной позиции, средства шантажа. Чтобы как-то определиться, я и отправился во Львов. Там услышал от Сергея Торбы более подробный рассказ и о Михаиле Ленковском, и о его брате-близнеце, тоже физике. Тут меня озарило: а что, если это подмена!

Конечно, я читал беллетристику и бульварные детективы двадцатых годов, там двойники были излюбленным приемом сюжета.