-  Да…

    -  Благодарю. - Следователь опустил клеенку. Значит, Кривошеин… Они виделись позавчера утром возле старого корпуса, прошли мимо друг друга, как всегда корректно раскланялись. Тогда это был хоть и малосимпатичный, но плотный толстощекий живой человек. А сейчас… смерть будто выпила из него все жизненные соки, высушила плоть - остались лишь обтянутые серой кожей кости. «А ведь Кривошеин, наверно, понимал, какая роль ему отведена в создании лаборатории…»- подумалось почему-то Азарову. Следователь вышел.

    -  Ай-яй-яй! Тц-тц… - раздалось над ухом Аркадия Аркадьевича.

    Он обернулся: в дверях стоял ученый секретарь Гарри Харитонович Хилобок. Холеное лицо его припухло от недавнего сна. Гарри Харитонович был, что называется, интересным мужчиной: крупное, хорошо сложенное тело в легком костюме, правильной формы голова, вьющиеся каштановые волосы, красиво серебрящиеся виски, карие глаза, крупный прямой нос, красу и мужественность которого оттеняли темные усы. Внешность, впрочем, несколько портили резкие складки по краям рта, какие бывают от постоянной напряженной улыбки, да мелковатый подбородок.

    Сейчас в карих глазах доцента светилось пугливое любопытство.

    -  Доброе утро, Аркадий Аркадьевич! Что же это у Кривошеина опять случилось-то? А я прохожу это мимо: почему, думаю, около лаборатории такие машины стоят? И зашел… между прочим, цифропечатающие-то автоматы в коридорчике у него простаивают, вы заметили, Аркадий Аркадьевич? Среди всякого хлама, а ведь как добивался их Валентин Васильевич, докладные писал, я говорю, хоть бы другим передал их, если не использует… - Гарри Харитонович сокрушенно вздохнул, посмотрел направо. - Никак это студент! Тц-тц, ай-яй-яй! Опять студент, просто беда с ними… - тут он заметил вернувшегося в комнату следователя; лицо доцента исказила улыбка. - О, здравствуйте, Аполлон Матвеевич! Опять вас к нам?

    -  Матвей Аполлонович, - кивнув, поправил его Онисимов.

    Он раскрыл ящик из желтого дерева с надписью «Вещест. док-ва» черной краской на крышке, вынул из него пробирку, присел над лужей.

    -  То есть Матвей Аполлонович - простите великодушно! Я ведь вас хорошо помню еще по прошлому разу, вот только имя-отчество немного спутал. Матвей Аполлонович, как же, конечно, мы вас потом еще долго вспоминали, вашу деловитость и все… - суетливо говорил Хилобок.

    -  Товарищ директор, какие именно работы велись в этой лаборатории? - перебил следователь, зачерпывая пробиркой жидкость.

    -  Исследование самоорганизующихся электронных систем с интегральным вводом информации, - ответил академик. - Так, во всяком случае, Валентин Васильевич Кривошеин сформулировал свою тему в плане этого года.

    -  Понятно, - Онисимов поднялся с корточек, понюхал жидкость, отер пробирку ватой, спрятал в ящик. - Применение ядовитых химикалиев было оговорено в задании на работу?

    -  Не знаю. Думаю, ничего оговорено не было: поисковая работа ведется исследователем по своему разумению…

    -  Что же это у Кривошеина такое стряслось, что даже вас, Аркадий Аркадьевич, в такую рань побеспокоили? - понизив голос, спросил Хилобок.

    -  Вот именно - что? - Онисимов явно адресовал свои слова академику. - Короткое замыкание ни при чем, оно следствие аварии, а не причина - установлено. Поражений током нет, травм на теле нет… и человека нет. А что это за изделие, для чего оно?

    Он поднял с пола диковинный предмет, похожий на шлем античного воина; только шлем этот был поникелирован, усеян кнопками и увит жгутами тонких разноцветных проводов.