Все повернулись к нему. У Азарова озноб прошел по коже: до того неотличимо голос студента был похож на голос Кривошеина - та же хрипотца, так же неряшливо выговариваемые окончания слов… Лаборант обессиленно упал, голова свесилась на пол. Санитары удовлетворенно вытирали пот: ожил, родимый! Женщина-врач скомандовала им, они подняли носилки, понесли к выходу. Академик всмотрелся в парня. И снова сердце у него сбилось с ритма: лаборант - непонятно с первого взгляда чем именно - походил на Кривошеина; даже не на живого, а на тот труп под клеенкой.

    -  Вот-вот, и практиканта успел восстановить, - с необыкновенной кротостью покивал Хилобок.

    -  А что это он вас так… аттестовал? - повернулся к нему Онисимов. - У вас с ним был конфликт?

    -  Ни боже мой! - Доцент искренне пожал плечами. - Я и разговаривал с ним только раз, когда оформлял его на практику в лабораторию Кривошеина по личной просьбе Валентина Васильевича, поскольку этот…

    -  …Кравец Виктор Витальевич, - справился по записям Онисимов.

    -  Вот именно… приходится родственником Кривошеину. Студент он, из Харьковского университета, нам их зимой пятнадцать человек на годичную практику прислали. А лаборантом его Кривошеин оформил по-родственному - как не порадеть, все мы люди, все мы человеки…

    -  Будет вам, Гарри Харитонович! - оборвал его академик.

    -  Понятно, - кивнул Онисимов. - Скажите, а кроме Кравца, у потерпевшего близкие были?

    -  Как вам сказать, Матвей Аполлонович? - проникновенно вздохнул Хилобок. - Официально - так нет, а неофициально… ходила тут к нему одна женщина, не знаю, невеста она ему или так; Коломиец Елена Ивановна, она в конструкторском бюро по соседству работает, симпатичная такая…

    -  Понятно. Вы, я вижу, в курсе, - усмехнулся Онисимов, направляясь к двери.

    Через минуту он вернулся с фотоаппаратом, направил в угол зрачок фотоэкспонометра.

    -  Лабораторию на время проведения дознания я вынужден опечатать. Труп будет доставлен в судебно-медицинскую экспертизу на предмет вскрытия. Товарищам по организации похорон надлежит обратиться туда, - следователь направился в угол, взялся за клеенку, которая прикрывала труп Кривошеина. - Попрошу вас отойти от окна, светлее будет. Собственно, я вас больше не задерживаю, товарищи, извините за беспокойст…

    Вдруг он осекся, рывком поднял клеенку: под ней на коричневом линолеуме лежал скелет! Вокруг растекалась желтая лужа, сохраняя расплывчатые окарикатуренные очертания человеческого тела.

    -  Ох! - Хилобок всплеснул руками, отступил за порог.

    Аркадий Аркадьевич почувствовал, что у него ослабели ноги, взялся за стену. Следователь неторопливыми машинальными движениями складывал клеенку и завороженно смотрел на скелет, издевательски ухмылявшийся тридцатидвухзубым оскалом. С черепа бесшумно упала в лужу прядь темно-рыжих волос.

    -  Понятно… - пробормотал в растерянности Онисимов. Потом повернулся к Азарову, неодобрительно поглядел в широко раскрытые глаза за прямоугольными очками. - Дела тут у вас, товарищ директор…

    Глава вторая

    -  Что вы можете сказать в свое оправдание?

    -  Ну, видите ли…

    -  Достаточно. Расстрелять. Следующий!

    Разговор

    Собственно, следователю Онисимову пока еще ничего не было понятно; просто сохранилась у него от лучших времен такая речевая привычка - он от нее старался избавиться, но безуспешно.