Он поднял с пола диковинный предмет, похожий на шлем античного воина; только шлем этот был поникелирован, усеян кнопками и увит жгутами тонких разноцветных проводов. Провода тянулись за трубы и колбы громоздкого устройства в дальний угол комнаты, к электронной машине.

    -  Это? - академик пожал плечами. - М-м…

    -  «Шапка Мономаха» - то есть это у нас так их запросто называют, в обиходе, - пришел на помощь Хилобок. - А если точно, то СЭД - 1 - система электродных датчиков для считывания биопотенциалов головного мозга. Я ведь почему знаю, Аркадий Аркадьевич: Кривошеин мне все заказывал сделать еще такую…

    -  Так, понятно. Я, с вашего позволения, ее приобщу, поскольку она находилась на голове погибшего.

    Онисимов, сматывая провода, удалился в глубину комнаты.

    -  Кто погиб-то, Аркадий Аркадьевич? - прошептал Хилобок.

    -  Кривошеин.

    -  Ай-яй, как же это? Вот тебе на, учудил… И опять вам хлопоты, Аркадий Аркадьевич, неприятности…

    Вернулся следователь. Он упаковал «шапку Мономаха» в бумагу, уложил ее в свой ящик. В тишине лаборатории слышалось только пыхтение санитаров, которые трудились над бесчувственным практикантом.

    -  А почему Кривошеин был голым? - вдруг спросил Онисимов.

    -  Был голым?! - изумился академик. - Значит, это не врачи его раздели? Не знаю! Представить не могу.

    -  Хм… понятно. А как вы полагаете, для чего у них этот бак? Не для купаний случайно?

    Следователь указал на прямоугольный пластмассовый бак, который лежал на боку среди разбитых и раздавленных его падением колб; с прозрачных стенок свисали потеки и сосули серо-желтого вещества. Рядом с баком валялись осколки большого зеркала.

    -  Для купания?! - Академика начали злить эти вопросы. - Боюсь, что у вас весьма своеобразные представления о назначении научной лаборатории, товарищ… э-э… следователь!

    -  И зеркало рядом стояло - хорошее, в полный рост, - вел свое Онисимов. - Для чего бы оно?

    -  Не знаю! Я не могу вникать в технические детали всех ста шестидесяти работ, которые ведутся в моем институте!

    -  Видите ли, Аполлон Матве… то есть Матвей Аполлонович, прошу прощения, - заторопился на выручку доцент Хилобок, - Аркадий Аркадьевич руководит всем институтом в целом, состоит в пяти межведомственных комиссиях, редактирует научный журнал и, понятно, не может вдаваться в детали каждой работы в отдельности, на то есть исполнители. К тому же покойный - увы, это так, к сожалению! - покойный Валентин Васильевич Кривошеин был чересчур самостоятельного характера человек, не любил ни с кем советоваться, посвящать в свои замыслы, в результаты. Да и техникой безопасности он, надо прямо сказать, манкировал, к сожалению, довольно часто… конечно, я понимаю, «де мортуис аут бене аут нихиль», как говорится, то есть о мертвых либо хорошее, либо ничего, понимаете? - но что было, то было. Помните, Аркадий Аркадьевич, как в позапрошлом году зимой, он тогда еще у нашего бывшего Иванова работал, в январе… нет, в феврале… или все-таки, кажется, в январе?.. а может быть, даже и в декабре еще - помните, он тогда залил водой нижние этажи, нанес ущерб, сорвал работы?

    -  Ох и гнида же вы, Хилобок! - раздался вдруг голос с носилок. Лаборант-студент, цепляясь за края, пытался подняться. - Ох и… Напрасно мы вас тогда не тронули!

    Все повернулись к нему.