-  Да вам ведь, наверно, известно?

    -  Известно-неизвестно - такой порядок, чтобы допрашиваемый сам назвался.

    «Значит, погиб… что теперь делать? Что говорить? Катастрофа… Черт меня принес в милицию - мог бы сбежать из клиники… Что же теперь будет?»

    -  Пожалуйста, пишите: Кравец Виктор Витальевич, двадцать четыре года, студент пятого курса физического факультета Харьковского университета. Живу постоянно в Харькове, на Холодной горе. Здесь на практике.

    -  Понятно, - следователь, вместо того, чтобы писать, быстро и бесцельно вертел ручку. - Состояли в родственных отношениях с Кривошеиным; в каких именно?

    -  В отдаленных, - неловко усмехнулся студент. - Так, седьмая вода на киселе.

    -  Понятно! - Онисимов положил авторучку, взял телеграфный бланк; голос его стал строгим. - Так вот, гражданин: не подтверждается.

    -  Что не подтверждается?

    -  Версия ваша, что вы Кравец, живете и учитесь в Харькове и так далее. Нет в Харьковском университете такого студента. Да и на Холодной горе, 17 указанное лицо не проживало ни временно, ни постоянно.

    У допрашиваемого на мгновение растерянно обмякли щеки, лицо вспыхнуло. «Влип. Вот влип, ах, черт! Да как глупо!.. Ну, конечно же, они сразу проверили. Вот что значит отсутствие опыта… Но что теперь-то говорить?»

    -  Говорите правду. И подробненько. Не забывайте, что дело касается смертного случая. «Правду… Легко сказать!»

    -  Понимаете… правда, как бы это вам сказать… это слишком много и сложно… - забормотал растерянно лаборант, ненавидя и презирая себя за эту растерянность. - Здесь надо и о теории информации, о моделировании случайных процессов…

    -  Вот только не напускайте тумана, гражданин, - брюзгливо поморщился Онисимов. - От теорий люди не погибают - это сплошная практика и факты.

    -  Но… понимаете, может быть, собственно, никто и не погиб, это можно доказать… попытаться доказать. Дело в том, что… видите ли, гражданин следователь… («Почему я назвал его» гражданин следователь»- я ведь еще не арестант?!«) Видите ли, человек-это прежде всего… н-ну… не кусок протоплазмы весом в семьдесят килограммов… Ну, там пятьдесят литров воды, двадцать килограммов белков… жиров и углеводов… энзимы, ферменты, все такое. Человек это прежде всего информация. Сгусток информации… И если она не исчезла - человек жив…

    Он замолчал, закусил губу.» Нет, бессмысленная затея. Не стоит и стараться «.

    -  Так, я слушаю вас, продолжайте, - внутренне усмехаясь, поторопил следователь.

    Лаборант взглянул на него исподлобья, уселся поудобнее и сказал с легкой улыбкой:

    -  Одним словом, если без теорий, то Валентин Васильевич Кривошеин - это я и есть. Можете занести это в протокол.

    Это было настолько неожиданно и нагло, что Матвей Аполлонович на минуту онемел.» Не отправить ли его к психиатру?«Но голубые глаза допрашиваемого смотрели осмысленно, а в глубине их пряталась издевательская усмешка. Она-то и вывела Онисимова из оцепенения.

    -  По-нят-но! - он тяжело поднялся.