-  Значит, он докладывал о работе на ученом совете института?

    -  Конечно! У нас все работы обсуждаются, прежде чем их в план включать. Ведь ассигнования нам выделяют по обоснованиям, а как же!

    -  И что он обосновал?

    -  Ну как что? - снисходительно повел бровями ученый секретарь. - Идею свою относительно нового подхода по части самоорганизации… Лучше всего протоколы поднять, Матвей Аполлонович, - вздохнул он. - Ведь дело год назад было, у нас всякие обсуждения, совещания, комиссии каждую неделю, если не чаще, можете себе представить? И на всех мне нужно быть, участвовать, организовывать выступления, самому выступать, приглашать, вот и от вас мне придется сразу ехать в Общество по распространению, там сегодня совещание по вопросу привлечения научных кадров к чтению лекций в колхозах во время уборки, даже пообедать не успею, хоть бы уж в отпуск скорее уйти…

    -  Понятно. Но тему его ученый совет утвердил?

    -  Да, а как же! Многие, правда, возражали, спорили. Ах, как дерзко отвечал тогда Валентин Васильевич, просто недопустимо - профессора Вольтампернова после заседания валерьянкой отпаивали, можете себе представить? Порекомендовали дирекции выговор Кривошеину вынести за грубость, я сам и приказ готовил… Но тему утвердили, а как же! Предлагает человек новые идеи, новый подход - пусть пробует. У нас в пауке так, да. К тому же Аркадий Аркадьевич его поддержал - Аркадий Аркадьевич у нас добрейшей души человек, он ведь его и в отдельную лабораторию выделил потому, что Кривошеин из-за своего поперечного нрава ни с кем не мог сработаться. Правда, лаборатория-то смех один, неструктурная, с одной штатной единицей… А на ученом совете обсудили и проголосовали» за «. Я тоже голосовал» за «.

    -  Так за что же» за «? - Онисимов вытер платком вспотевший лоб.

    -  Как за что? Чтобы включить тему в план, выделить ассигнования. Плановость - она, знаете, основа нашего общества.

    -  Понятно… Как вы думаете, Гарри Харитонович, что там у них случилось?

    -  М-м… так ведь Это вам надо выяснить, уважаемый Матвей Аполлонович, откуда же мне знать - я ученый секретарь, мое дело бумажное. Работали они с зимы вдвоем с этим лаборантом, ему и знать. К тому же он очевидец.

    -  А вы знаете, что этот практикант-лаборант не тот, за кого он себя выдает? - строго спросил Онисимов. - Не Кравец он и не студент.

    -  Да-а-а?! То-то, я смотрю, вы его под стражу взяли! - у Хилобока округлились глаза. - Не-ет, откуда же мне знать, я, право… это наш отдел кадров просмотрел. А кто же он?

    -  Выясняем. Так, говорите, американцы подобными работами занимаются и интересуются?

    -  Да. Значит, вы думаете, что он?..

    -  Ну, зачем так сразу? - усмехнулся Онисимов. - Я просто прикидываю возможные версии. - Он покосился на бумажку, где были записаны вопросы. - Скажите, Гарри Харитонович, вы не замечали за Кривошеиным отклонений со стороны психики?

    Хилобок довольно улыбнулся.

    -  Вот я шел сюда, припоминал и колебался, знаете: говорить или нет? Может, мелочь, может, не стоит? Но раз вы сами спрашиваете… Бывали у него заскоки. Вот, помню, в июле прошлого года, я тогда как раз совмещал свою должность с заведованием лабораторией экспериментальных устройств, не могли долгое время подходящего специалиста найти, кандидата наук, вот я и совместил, чтобы штатная единица не пропадала напрасно, а то, знаете, могут снять должность, потом не добьешься, у нас ведь так.