— Подполковник Телл Морат, вы меня слышите? — раздался голос полковника Левека.

— Да, сэр, — я открыла глаза и увидела над собой его лицо.

Боли нет, я жива и узнала Левека. Я – это все еще я!

— Прошу, лежите абсолютно неподвижно.

На смену ликованию пришла тревога.

— Что случилось? Почему нельзя шевелиться, и почему здесь вы вместо врача?

— Шевелиться нельзя, потому что имплантированная сеть сейчас в стадии запуска, подполковник. А я здесь, потому что на нас давит время, и я решил сообщить вам о последних событиях, пока процесс завершается.

Менее тревожно от такого заявления не стало. Что происходит? Я украдкой попыталась подвигать пальцами и ступнями и с облегчением поняла, что, похоже, все на месте, работает и кажется по-человечески теплым.

— Мы наткнулись на ряд проблем с искусственным контролем над вашей иммунной системой, — продолжал Левек.

— Я помню, что меня вернули в бак.

Он кивнул:

— Ваша иммунная система не отвечала на сигналы вживленной сети. Наступила смерть мозга, так что врачи поместили ваше тело в бак, пока работали над решением проблемы.

— Смерть мозга? Есть какие-то нарушения?

— Благодаря значительному наращиванию мозговой ткани, функции полностью восстановлены.

— Они не могли вырастить заново мой мозг. Это влияет на воспоминания и…

Я закопалась в свои воспоминания о Яслях, Доме, Следующем Шаге и событиях прошедшего года. Конечно, детство в яслях казалось немного туманными, но остальное определенно на месте.

— Ваши воспоминания и личность уже были записаны по технологии «Подмастерьев Чиони» и восстановлены после наращивания мозга, — объяснил Левек. — Эта технология запрещена законами защиты человечества после инцидента на Персефоне, потому желательно, чтобы история о повреждении мозга не стала достоянием общественности.

— Персефона! Как могли военные использовать технологию Персефоны?

— Нам помогли подмастерья, — повторил Левек. — И вновь, желательно, чтобы это не стало достоянием общественности.

— Что?! Подмастерья до сих пор существуют? Как они оказались в этом замешаны?

— Вы провели в баке гораздо дольше, чем ожидалось, подполковник.

— Дольше, чем?.. Насколько?

Годы, десятилетия? Я подумала, что Фиан стал старше, оставил надежду, нашел кого-то. Возможно, у него уже жена и дети, и…

— Сегодня десятое ноября две тысячи семьсот восемьдесят девятого.

Значит, не годы, всего три месяца. На секунду я расслабилась, затем нашла новую причину для паники.

— Три месяца! Значит, голосование по неопланетам уже прошло. Что?..

— Прошу, позвольте рассказать обо всем по порядку. Военным пришлось проинформировать комитет Верховного Совета Объединенных Секторов об обнаружении родного мира инопланетян. Мы сообщили также о планетарной системе защиты и проблемах с активацией пьедестала. В первый день вашего пребывания в баке одна из членов комитета в секторе Альфа передала эту информацию новостям. Она глубоко предубеждена против людей с синдромом Новака-Надал и надеялась не дать Земле присоединиться к Альфе.

Я застонала:

— Теперь все знают, что я натворила. Голосование по критериям для неопланет, наверное, провалилось, и… Простите, продолжайте.

— Последовала буря ожесточенных споров в новостях, так что генерал-маршал добился согласия майора Эклунда дать полный публичный отчет о вашем состоянии. Когда люди услышали, на какой риск вы пошли, симпатии общества вновь вернулись на вашу сторону.